Дмитрий Красько - Охота на охотников

— Ну да, — не без сарказма согласился я. — Мне вот только интересно — почему? Может, Иванец ему приплатил, как думаешь?

— Это вряд ли, — спокойно возразил Николай Васильевич. — Зуев, между нами, девочками — просто упертый дурак. Но он честный упертый дурак. Если бы он брал деньги — тут же засыпался бы, поскольку дурак. Так что исключено.

— Будем считать, что успокоил, — я вздохнул. — Тогда почему он обеими руками уцепился за версию Иванца?

— Откуда я знаю? — проворчал опер. — Может, Иванец даром убеждения особым обладает. А может, Зуев решил, что Ваня, как бывший главарь ОПГ, в вооруженных нападениях лучше него разбирается. Вот и прислушивается к его мнению. Как к мнению профессионала. Ты меня понимаешь? Между прочим, ты не пробовал рассмотреть такую версию: Зуев тебя на трое суток прикрыл, чтобы пустить пыль в глаза настоящим преступникам? Мол, следствие идет по ложному пути, а вы можете расслабиться и начинать совершать глупости?

— Нет, — отрезал я. — Ты бы видел, с какой рожей он доказывал мне, что я — наводчик. Я ему сам чуть было не поверил. А ты ведь меня знаешь — я вашему брату редко верю. Я ему, можно сказать, вообще никогда не верю.

— Короче, Мешковский, — оборвал он, — я тебе сказал, в чем твой единственный реальный шанс отмазаться от срока? Езжай к Ване, бери его за цугундер и изо всей силы начинай доказывать, что это не ты на него братву навел. Докажешь — твое счастье. А теперь извини, мне работать надо.

И повесил трубку. Такой, блин, занятой, что аж мне помочь некогда. Никому-то я, получается, не нужен. Ох, как обидно мне за меня. Аж сопля из носа наружу просится.

Я вернулся в кухню, взял со стола чашку с кофе и задумался, глядя в одну точку. Допускаю, что вид у меня стал весьма лунатический, но как раз в этом ничего удивительного не было. Нормальное состояние души для потрясенного лунатика.

Убедить Иванца, что я непричастен к нападению? Что ж, совет Николая Васильевича был вполне логичен. Каким образом это сделать — вопрос, который еще предстояло обдумать. Напрячь голову — и обдумать. Но, к чему бы я ни пришел, составить разговор с Иванцом все равно необходимо.

«Крузак», на которым я в пятницу прибыл на беседу с товарищем Зуевым, от здания РОВД, понятное дело, давно отогнали. Куда — не знаю, но явно не на стоянку рядом с моим домом и куда я, будучи законным рулевым, ставил его три ночи подряд. Другими словами, просыпаться завтра с утра пораньше, чтобы вовремя подать авто к дому директора, чума на обе его лысые головки, нужды не было. Но ведь на работу все равно идти придется — меня еще никто не увольнял. По крайней мере, официально об этом в известность не ставили.

И я быстро набросал план действий. Небольшой, и только на ближайшее будущее, но все-таки план. Заявиться завтра в контору — благо, повод есть — и присосаться к Ване с разговорами. Начистоту порасспросить, с какого праздника он решил повесить ограбление на меня. И постараться переубедить его. Авось, получится.

А если не получится — что ж; завтра по возвращении домой буду думать, что делать дальше. Причем, сам думать. А как еще, если даже знакомый мент, калач тертый до невозможности, никаких других путей не видит?

Тяжело вздохнув, я допил кофе, взвесил все «за» и «против» и пошел за пивом. Мозг, в последнее время работавший на пределе возможностей, требовал разрядки. Игнорировать его требования было глупо — он мог еще пригодиться. К тому же, отбыв срок и выйдя на свободу с чистой совестью, уж на пиво-то нынешним вечером я имел право.

На работе меня явно не ждали. Ну, то есть совсем. Ибо директорский «Крузак», в рулевых которого я так недолго числился, стоял перед офисом. И мне не пришлось напрягаться, чтобы на этом основании сделать единственно возможный вывод — Иванец успел подсуетиться и найти нового водилу. Вещь очевидная. Сам-то он со своей простреленной рукой вряд ли смог бы пригнать сюда это чудо японского автопрома. Собственно, а что удивительного? Не пешком же целому директору по рабочим делам три дня подряд рысачить. Да и я нынче вырядился в куда более привычные джинсы и кроссовки. Еще одна очевидная вещь — после всего случившегося нам с Иванцом в любом разе не сработаться. Так что и дресс-код соблюдать отныне не к чему.

Охранник на тумбочке посмотрел на меня неласково и протянутую руку не заметил. Однако и задерживать не стал. На вопрос — здесь ли директор, — буркнул сквозь зубы «Да» и уставился в газету, от которой я его так не по-джентльменски оторвал.