Дмитрий Красько - Сопроводитель

— Десять-то десять, — криво усмехнулся Водолаз. — Только как я тебе их отдам, если ты отвезешь нас к Крейцеру? При себе у меня таких денег нет. А у вас? — он повернулся к своим дружкам, но те синхронно покачали головами, и крепыш удовлетворенно завершил мысль: — Вот, видишь, у них тоже нет. А вот если бы ты нас отпустил, то мы б тебе завтра честно-благородно все отдали.

— Карман заштопай, — посоветовал я. — Распахнул — трусы видать. Я же сказал, что еще не идиот.

— Ну, тогда меня одного отпусти, — попробовал зайти с другого боку Водолаз. — А Пупсика и Ходока в залог оставь. Они же мои друзья, я их не могу подвести.

— Размечтался, одноглазый, — кивнул я. — Знаю я, как ты своих друзей подвести не можешь. Видел давеча в коноваловском замке.

— Так он, сука, решил с Пипусом мировую подписать! Через меня!.. А ты что — и там был? — до него тоже, кажется, дошло не сразу. Я не одинок.

— Ты мне лапшу на уши не складывай, — я начал сердиться. — Где я был и где я не был — это мое личное, сугубо интимное дело. Есть с собой чековая книжка? — Водолаз попытался отмолчаться, но жутко покраснел, и я понял, что есть. — Ну, так доставай ее и выписывай мне чек. Все должно быть по-честному.

Он пошел пятнами, — белое на красном, так интересно, — но книжку все-таки достал и чек выписал. Долго возился, пару листов измарал, но в итоге все получилось. Я подошел к нему, вырвал листок из дрожащих пальцев — жадный какой, подумать только! — и вернулся. В спину мне прилетел вопрос:

— Так ты был в генеральском особняке?

— Еще и как был, — я кивнул. — И своими глазами видел, как через двадцать минут туда милиция нагрянула. И повязала всех еще живых. Незабываемое зрелище. Вот ты и скажи, кто мог так быстро навести милицию, кроме тебя?

— Ну, допустим… — он нагло и криво усмехнулся, хотя пятна жадности все еще гуляли по его физиономии. Но это было последнее, что он успел сделать в жизни: стоявший справа Пупсик зашелся медвежьим рыком и, обхватив горло Водолаза своей огромной ручищей, — пропустив под подбородком, — взял его на бедро, подержал и смачно, с оттяжкой, тряхнул тело. Раздался хруст, и Водолаз закончил счет мгновений своей грешной жизни. Причина — перелом шейных позвонков. Наверное, он даже не почувствовал боли. Но мне-то все равно стало обидно — у меня еще оставался один вопрос, на который я рассчитывал получить от него обстоятельный ответ. Только звезды выступили против.

Зато Генаха оказался человеком нервным. Пока я, полностью ошарашенный происходящим, взирал на сцену зверского убийства путем переламывания шеи, он что-то заорал, вроде: «Положь, откуда взял!», — точно я не расслышал, — и, видя, что его не слушаются, прибег к радикальным мерам. Взял — и четырежды выстрелил в могучее тело Пупсика. Самое обидное — все четыре раза попал.

Я застонал, когда амбал выпустил мертвого Водолаза и сам упал слегка сверху — не менее мертвый. Теперь оставался только один свидетель, который мог бы поведать историю похищения семьи Сутягиных. Но Генаха не понял смысла моего стона, быстро обернулся и заботливо спросил:

— Что с тобой, Мишок?

— Родовые колики! — зло проревел я и швырнул пистолет на землю. — На кой хрен ты его убил?!

Генаха стоял и удивленно таращился на меня. Причина моего гнева осталась скрыта для него за дымкой тумана собственного блаженного неведения. Хотя мог бы догадаться — присутствовал при том, как я гнилозубому вопросы задавал. Но сейчас вид у Кавалериста был, как у младенца, и я сменил гнев на милость, тоскливо пробормотав:

— И зачем этот хуцпан свернул Водолазу шею?

Генаха решил реабилитироваться передо мной за непонятный ему самому проступок, но опять же по-своему. Подойдя к мумифицированному, который даже не попытался воспользоваться заварушкой, чтобы сбежать, — был ошарашен происшедшим не меньше меня, — Кавалерист взял его жесткой дланью за редкий чубчик и, повернув голову, которая таращилась на трупы, к себе, сунул под нос пистолет:

— Ты слышал вопрос, засохший?

— Н-нет, — тот отрешенно покачал головой.

— Почему этот придурок убил того придурка?

Манера выражать свои мысли у Генахи хромала на обе ноги, но мумифицированный, как ни странно, его понял.

— Н-ну, — неуверенно протянул он. — Наверное, за то, что нас подставить хотел. И это… Там, в особняке, у него брат оставался. Он у генерала личным телохранителем работал.

— Это Андрей, что ли? — заинтересовался я.

— Да, — пленник перевел отупевший от происходящего взгляд на меня.