Дмитрий Красько - Сопроводитель

Машину я повел за город — там покой, тишина, природа способствует общению. В городе разговор у нас вряд ли состоялся бы — Водолаз сотоварищи, чего доброго, разорутся, что их похищают. И, самое интересное, закон за них заступится — потому что мы с Генахой, если и знали за ними какие-то грешки, подтвердить свои знания ничем не могли. Зато сами оказались бы по уши в дерьме. Малоприятная перспектива. Поэтому я, как светлой памяти дедушка Ленин, пошел другим путем.

Генаха, видимо, ход моих мыслей понимал прекрасно. Хотя, может, просто во всем решил положиться на мой гениальный ум. Я его за это не осуждал, на его месте я и сам бы так поступил. В любом случае, за все время пути к ближайшему загородному лесу он ни разу не спросил, куда я намылился. Намылился — и ладно. Ему и этого хватало.

В лесу мы вытащили оклемавшуюся, хотя еще и не вполне, троицу из машины. Вернее, они вышли сами, стоило нам наставить на них пистолеты. Покорные, как мышки, когда их, уже дохлых, кушает кошка.

Удаляться от машины мы не стали. Я загнал ее в такие дебри, куда только грибники да насильники время от времени забирались. Но ни тех, ни других бояться не стоило — нам они были не соперники. Калибр мелковат.

— Ну что, братки? — спросил я, когда они выстроились перед «Мерседесом», как футболисты перед воротами, в который назначили штрафной. — Говорить будем? Я вам, в общем, сразу обещаю: говорить вы все равно будете, хоть дуйтесь, хоть пыжтесь, хоть кипятком писайтесь. У нас тут закон — тайга, порешим, и ни один лесник ни одной статьи за это не пришьет.

— Чем ты этого гада на свою сторону переманил? — хмуро поинтересовался Водолаз.

Я не успел ответить. Генаха, чувствительная душа, сделал несколько быстрых движений в сторону оскорбителя и в красивом жесте выкинул вперед правую ногу. У него это хорошо получалось. Как-то по пьянке даже хвастался, что в детстве балетом занимался, «Лебединое озеро» изучал. Наврал, конечно. Какой может быть балет, когда папа дальнобойщик, а мамы совсем нету? Впрочем, все равно — Водолаз клацнул зубами и послушно отлетел к машине.

— Я тебе, коню, пасть под удила порву, добазаришься, — добавил Генаха на словах. Ну, настоящий кавалерист, о чем спор.

— Ты поднимайся, поднимайся, — посоветовал я дулом пистолета Водолазу, который, привалившись к колесу, вытирал кровь с разбитого рта и разглядывал то ее, то нас. Причем с одинаковым выражением на лице — брезгливым и предостерегающим. — Сегодня сыро, геморрой, все такое.

Он понял меня. Он был не враг своему здоровью, а потому поднялся на ноги.

— Генаха не гад, — просветил я. — Он мой коллега в течение девяти с лишним лет и очень хороший друг. Просто ты этого не знал, когда его нанимал. Он, кстати, тоже не знал, против кого его нанимают. Поэтому согласился. А если бы знал, то еще тогда тебе, коню, пасть под удила порвал бы. Я прав, Генаха? — тот кивнул, и я продолжил: — Ну, натурально. А когда мы встретились, то, естественно, решили тебя объединенными усилиями отыметь. Как считаешь, у нас это получилось?

— Вполне, — Водолаз согласился, причем без проблем. Он сам умел писать неплохие сценарии для этой жизни, а потому мог оценить то, что предлагалось ею самой или другими. Но в данный момент я не собирался уподобляться ему и пересказывать всю свою жизнь от альфы до омеги, как делал он в моей ванной. Его это расслабило и сгубило всю идею, которая так хорошо, помнится, начала воплощаться в жизнь. Я немножко умнее русской народной поговорки и иногда учусь на ошибках других людей. У меня и без того шишек достаточно. Так что развивать тему дальше я не стал.

Но ее развил сам Водолаз, презрительно скрививший губы и поинтересовавшийся:

— И что? Ты нас сейчас перестреляешь?

— Не сейчас, — возразил я. — С чего ты взял, что сейчас? У меня к вам еще небольшая кучка вопросов имеется. И вообще, почему ты решил, что я вас перестреляю? — до меня, наконец, дошел смысл сказанного им.

— А ты хочешь сказать, что отпустишь? — он криво усмехнулся.

— Ну, это ты зря — за идиота меня держать. Миша Мешковский, если и ударяется головой, то выбирает место и время, поэтому его умственные способности не страдают. Я вас, конечно, не отпущу — мне моя жизнь дорога, как память, а у вас в руках, попадись я вам снова, враз обесценится. Но и убивать мне никакого резона нет. Я же не первобытнообщинный. Я человек компьютерного века. Мне лишней крови не нужно — опять же, руки отмывать, мыло тратить. Я вас к Пипусу отвезу, — все трое разом, как по команде, вздрогнули, но я сделал вид, что не заметил этого. — Кстати, о деньгах, Водолаз. За тобой должок, ты помнишь? — Он сделал круглые глаза, но я прочистил его память: — Три тысячи задатка, когда я согласился искать Сутягина. И еще семь — по удачном окончании поисков. Я поиски завершил удачно, адвоката нашел. Я не виноват, что этот портной, — я кивнул на мумифицированного, — успел его шильцем продырявить. Так что с тебя десять штук баксов, как договаривались.