Дмитрий Красько - Сопроводитель

Зато Генаха, как настоящий ковбой, показал себя с лучшей стороны. Ворвавшись в квартиру следом за мной, он, ловко перебирая кривыми — от природы, а не от постоянных скачек — ногами, проскакал в кухню, оттуда — в спальню, затем — в зал, и все это за те недолгие секунды, что я поднимался с пола. На каком-нибудь знатном дерби за такую иноходь ему непременно дали бы главный приз, но здесь было не дерби, и ему дали только стулом по голове.

Стул сломался, но Генахе этого оказалось достаточно — он растянулся на полу. Я всегда говорил, что торопиться глупо. А Кавалерист меня никогда не слушал, считая, что я только языком треплю.

Но неторопливость — это именно то, что отличало меня от Генахи в данный момент. И именно то, что изрядно помогло мне. Потому что, едва Кавалерист рухнул под неудержимым натиском стула, я спрятался за вешалку, прижался к стене и, проделав тоннельчик промеж дожидавшимися зимы тулупами, стал наблюдать за происходящим.

А посмотреть было на что. Послушать тоже. Сперва в прямоугольнике двери нарисовался тип, которого я раньше не видел. Он склонился над телом, отодвинул обломки, перевернул его и заметил:

— А-э… Это! А это, короче, наш водила! Какого хера он тут делает? И какого хера он дверь ногой вышибал? Мог бы позвонить…

Речь была глубокомысленна и полна философской любознательности, но заострять на этом внимание я не стал. Потому что в дверях проявился еще один тип, на этот раз мне знакомый — тот самый гнилозубый педик, который попытался расстрелять меня ранним утром три дня назад прямо в городе.

— Ого! — сказал он. — У него пистолет! Не спроста он сюда так ворвался. Наверное, случилось что. Может, Мешковского заметил?

— Да откуда он его знает? — возразил незнакомый.

— Может, фотографию Водолаз показал, — фантазия у гнилого зубами, похоже, работала отменно.

— Ну, — незнакомый, видимо, был скептиком до мозга костей. — Нам не показал, а ему показал. Нет, тут, скорее, что-то другое.

— Да что может быть другое? — отмахнулся гнилозубый. — Нам его фотография на хрен не нужна! Я этого быка вот как тебя видел.

— Все равно! — упрямо сказал незнакомый. — Надо бы сходить посмотреть.

Я, собственно, мог бы легко и просто перестрелять их сейчас. Но что-то не хотелось поднимать шум, тревожить соседей. Ведь они же, подлые всенепременнейшим образом вызовут милицию. А мне милиция в моем доме на фиг не нужна. И, поскольку разговор развивался в очень интересном направлении, я решил, что стрельбы, возможно, удастся избежать. Что-то в их позах указывало именно на такой исход.

И гнилозубый не разочаровал меня. Гордо выпрямившись, он заявил, как полтыщи лет назад Джордано Бруно с костра:

— Водолаз нам говорил, чтобы мы его квартиры ни под каким видом не оставляли? Говорил. Если тебе приспичило проверить — беги и проверяй. А я останусь здесь, потому что все равно кому-то нужно быть в квартире.

— Ты дурак! — загремел скептик. — Это не мне приспичило, просто это нужно сделать обязательно! Нас так учили.

— Ах, так ты ученый! — отчего-то взъерепенился гнилозубый. — Ну, так иди, академик.

Академик ничего не сказал. Он с пяток секунд жарко посверкал глазами, потом раздул ноздри, скрипнул зубами и направился к выходу. То бишь — к распахнутой настежь двери и ко мне, сердешному.

Он не казался ни особенно сильным, ни большим — обыкновенное мускулистое пугало, каких много сейчас развелось. А потому, когда проходил мимо, я смело стукнул ему кулаком в висок. Кулак заболел, но своего я добился — академик разомлел в моих ласковых объятиях, которые я гостеприимно распахнул навстречу опадающему телу, и о сопротивлении даже думать не стал.

Я аккуратно положил его на пол — туда, где недавно лежал сам; правда, в отличие от него, в здравом уме и твердой памяти, — и крадущейся осторожной походкой двинулся к зале.

Гнилозубый, понятное дело, уже скрылся в глубине комнаты, так что я его не видел. Зато поимел конкретное удовольствие вдоволь постоять над бесчувственным телом Генахи Кавалериста.

Вокруг его повернутой вбок головы валялись обломки стула, но крови видно не было. Череп у Кавалериста крепкий, это я усвоил давным-давно. И в себя он приходит на редкость быстро. Если, конечно, на этот раз ему окончательно не вогнали мозги в задницу и он не отдал душу Богу, дьяволу или еще кому из той же компании. В чем я лично глубоко сомневался.

Я просунул голову в дверной проем и совершенно обалдел от увиденного. Нет, вы только не смейтесь, это чистая правда — педрило о гнилых зубах читал книгу! И не просто книгу, он читал «Ромео и Джульетту», — я узнал по обложке, — старательно шевеля при этом губами.