И снова не ошибся — правильный, как орфографический словарь, человек. Стоило джину прокатиться по ее горлу и попасть в желудок, Анна дико вытаращила глаза, рывком села, выгнула спину и закашлялась.
Кашляла долго, надсадно, и я ей в этом не помогал. Стоял в стороне и ждал, когда само пройдет.
Прошло. Анна взглянула на меня и хрипло — видимо, горло джином обожгло — спросила, словно ничто другое ее в данный момент не интересовало:
— Что это было?
— Противоядие, — я пожал плечами. — Ты неважно выглядела.
Она вздрогнула и повела вокруг все тем же диким взглядом. Картина полного разгрома насильников сердца ей не смягчила, она вдруг затряслась плечами и обильно, отчаянно разрыдалась.
Я подошел поближе и попытался погладить ее по спине. Она дернулась, рука скользнула в пустоту и стукнулась о стол. Стало слегка больно, но суть не в этом. Я, и без того чувствовавший себя неловко, — как всегда в присутствии искренне рыдающей женщины, — вовсе растерялся. А, растерявшись, сразу разозлился. В основном, на себя — что это, простите за выражение, за мужик, который не знает, что делать?!
Я знал, что. Истерика должна лечиться точно так же, как шок — у них один корни. Аксиома для начинающего Склифосовского. А потому я, волевым решением оттянув нижнюю челюсть генеральской дочки, вставил в ее рот бутылку и заставил сделать еще пару глотков.
Анна прекратила рыдать и опять закашлялась. На этот раз кашляла не так долго. В конце концов я добьюсь того, что кашлять она перестанет вовсе, зато будет пьяной, как сапожник.
— Прекрати поить меня этой дрянью! — заявила она, отдышавшись.
— Какие дела! — я не стал пререкаться. — Может быть, и прекращу. Но не раньше, чем ты успокоишься. У тебя шок и крепкие напитки тебе полезны.
Ответить Анна не успела. Открылась дверь и в ее спальню вломился еще один гость. Черт его знает, может, он не заметил тела, оставленного мной в коридоре, а может, решил, что это один из чужих, которым и положено валяться где ни попадя, но соответствующих выводов не сделал. Залетел, как к себе домой, заявив прямо с порога:
— Все, братки, хватит тут живых людей трахать, пора сматываться. Бабки у меня.
Я порадовался его последнему заявлению, но огорчился оттого, что он такой дурной. Произнес такую длинную речь и только потом додумался посмотреть, что у него за аудитория. А увидев, застыл с отвисшей челюстью. Бедный.
Впрочем, если на чистоту, то растерялся и испугался я ничуть не меньше его. Никак не думал, что их здесь окажется больше четырех. И, прежде чем успел сообразить, что делаю, выхватил пистолет и выстрелил. Всю обойму. Пришелец упал. И в момент его падения, я вдруг сообразил, что уже видел его. В кабинете Коновалова. Личный телохранитель. Андрей. Сматывается с бабками патрона, а его соратники тем временем обесчестили патронову дочку. Поразительная преданность.
— Он его убил, — отрешенно проговорила Анна.
— Я — его? Факт, — согласился я и укоризненно посмотрел на свою руку: нафига, собственно, так торопиться? Можно было попытаться вытянуть из этого хуцпана кое-какие сведения. А все нервы. Непрофессионализм, что поделаешь. Хотя, если разобраться, у меня еще четыре тела, каждое из которых скоро начнет шевелиться и давать показания, если я захочу. Только следовало собрать их в кучу, чтобы исключить неожиданности.
— Да не ты. Андрей убил папку, — пояснила свою мысль Анна. Потом неожиданно спрыгнула со стола и, неловко переставляя негнущиеся ноги, побежала к выходу.
Нет, без неожиданностей, натурально, никак не возможно. Я бросился за ней, матерно ругаясь. Вчера она особых дочерних чувств к отцу не испытывала, а сегодня — гляди-ка! Но делать нечего — почему-то я решил, что Анна мне в данный момент важнее, чем четыре хуцпана, разлегшиеся в разных местах. Слава богу, на бегу догадался остановиться и вложить ненужный уже пистолет в руку первого из встреченных мной живых. В ту самую руку, из которой и взял.
Отстать от Анны я не боялся. Скорость у нее в данный момент была не та, да и место назначения секрета не представляло. Поэтому, когда — никуда, в принципе, не торопясь — поднялся в кабинет ее отца, то обнаружил именно то, что ожидал. Анну, склонившуюся над генералом и заливающуюся горючими слезами. Коновалов, судя по всему, и вправду был мертв. Признаков жизни, во всяком случае, не подавал.
Я огляделся. Сейфы взломаны, бумаги разбросаны по всему кабинету. Наверное, и ценные тоже. Телохранитель Андрей говорил только о бабках, так что, надо думать, акций и прочих векселей не брал. Ну, да мне-то какая разница?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу