Михаил Нестеров - Жмурки с маньяком

Видимо, бог наделяет слепых людей талантом, обаянием, и они принимают от Бога эти дары. Но это – непосильная работа, «кровь, пот и слезы». Просто удивительно, сколько в слепых людях упорства, стремления к жизни.

Секретарша протянула Светлане лист.

– Груздева вы все равно дома не застанете. Езжайте сразу в ресторан «Молодежный», адрес я написала. Слава днюет и ночует там.

До вечера было еще далеко, посетителей в ресторане не было. На сцене с гитарой в руках в одиночестве сидел длинноволосый музыкант и наигрывал блюз. Играл он классно, вдохновенно. Склонив голову к струнам, он производил удивительно красивые звуки. Он передавал настроение: на улице моросит теплый дождь, прохожие за окнами открыли зонты, по стеклам автомобилей забегали «дворники»; небо пасмурное, капризное, но не грустное, а где-то выше туч и облаков светит солнце…

Мельник услышал именно это в импровизации гитариста. Несомненно, перед ними был Вячеслав Груздев.

Светлана с Мельником сели за столик, официант принес «Мартини» и легкую закуску. Девушка пригубила вино и шепнула своему спутнику:

– Попробую пригласить его за наш столик.

Она подошла к сцене и поздоровалась с музыкантом.

Тот, не переставая играть, поднял голову и кивнул.

– Я могу пригласить вас за наш столик? – спросила Светлана. – Мы бы хотели поговорить с вами.

Гитарист мягко провел пальцами по струнам и отложил инструмент в сторону.

– Я не откажусь от рюмки коньяка, – сказал он, легко спрыгивая со сцены. – Вы знаете мое имя?

– Вячеслав, если я не ошибаюсь.

– Точно. А вас как зовут?

– Светлана, – представилась девушка. – А это мой друг, Илья.

– Привет, – музыкант протянул Мельнику руку и, более внимательно вглядевшись в его лицо, сам нашел ладонь Ильи. Как бы извиняясь, он обвел руками зал ресторана. – Теперь вот играю здесь. Мне нравится.

– Вы здорово играете, – похвалила его девушка и попросила официанта принести коньяк.

– Ваш друг не очень-то разговорчив, – заметил Груздев, по-приятельски хлопнув Мельника по плечу. – Выше нос, дружище! Свет – это еще не все в этой жизни.

– Зачем вы так?.. – обиделась за Илью Светлана. – Вы же не можете знать этого.

– Я нет, – спокойно ответил музыкант. – А вот ваш друг знает. Скажи нам, Илья, прав я или нет?

– Да, – кивнул Мельник. – А молчал я потому, что у меня до сих пор стоит в ушах ваша музыка. Импровизация, достойная премии на высоком джазовом конкурсе.

– Ну, что я говорил? – улыбнулся Груздев. – Вы, Света, недостаточно хорошо знаете вашего друга, иначе не вступились бы за него.

Девушка нахмурилась и выпила вина. Гитарист выразительно посмотрел на нее и поднял свою рюмку.

Мельник задал первый вопрос:

– Слава, мы хотим поговорить с вами об Александре Шапиро.

– А чем вызван ваш интерес? Ведь вы не журналисты, так?

– Верно, мы не журналисты, – ответил Мельник. – Но нам очень важно знать причину, по которой Саша ушел из жизни. Мы поклонники хорошей музыки.

Груздев остался спокоен. Он даже пожал плечами. Ему не раз и не два приходилось рассказывать о смерти своего друга многочисленным его почитателям.

– Это ни для кого не тайна, – начал он. – И от вас я не хочу ничего скрывать. Вы – поклонники Шапиро, за это стоит вас только поблагодарить. Так вот, какой-то музыкальный заморыш тиснул в молодежном журнале заметку, что, дескать, Шура Шапиро, который написал большинство песен для нашей группы, занимается плагиатом. У нас была песня, вернее, инструментальная пьеса, называлась она «Призрачный ручей». Так, пятая… шестая… восьмая на диске. И вот этот заморыш своим чутким критическим ухом уловил в ней мотив – вы сейчас упадете на пол! – из монументальной увертюры Вагнера к опере «Тангейзер»!..

Гитарист несколько секунд смотрел на собеседников.

– Я вижу, вас это тоже потрясло. Но какой там к чертовой матери «Тангейзер», когда мы даже имени Вагнера не знали!

– Рихард, – подсказал Мельник.

– Сейчас-то я знаю, что он Рихард. А вот тогда я этого в упор не знал. Никто из нашей команды не знал, даже директор, Андрей Полянский. Эта пьеса – «Ручей» – родилась спонтанно. Шура сидел за клавишами, что-то наигрывал. А до этого чуть «покурил». Я слышу, он играет что-то потрясающее. Я к нему: «Шура, отличная музыка!» Он мне: «Включи магнитофон». Я включаю, он продолжает играть. Потом обработали импровизацию, что-то выкинули из нее, что-то добавили. Вот так и родилась эта пьеса. Какой там Рихард!