Михаил Нестеров - Жмурки с маньяком

Веки Мельника были плотно закрыты, он тяжело дышал. Из-под лезвия ножа показалась тонкая струй-ка крови.

Карл покачал головой.

– Убери нож, – жестко сказал он Мирзе.

– Но он еще не дал согласия, – возразил таджик.

– Ты слышал, что я сказал?

Мирза дико взглянул на Хейфеца, но давление на нож немного ослабил.

– Теперь он может говорить.

Карл хлопнул его по плечу.

– Мячеев в курсе твоего расследования?

Раздался смех Мельника.

– Я что, кажусь тебе полным идиотом?

Карл с сомнением покачал головой.

– Не знаю, верить тебе или нет.

– А куда тебе деваться? Придется поверить.

Мельник говорил с трудом, голос немного дрожал. Волосы упали, закрыв щеки, и Карл не видел его лица. Он подошел к компьютеру. Включив его, он запустил с дискеты, которую прихватил с собой, программу Fdisk, дал подтверждение, что вся информация на диске С при форматировании будет потеряна, и, пока шло форматирование одного логического диска, открыл ящик стола и вынул несколько коробок с дискетами. Проверив другие ящики, Карл подошел к стеллажу. Папки на нем были помечены ярлыками: 1991, 1992, 1993…

– Люблю аккуратных людей, – сказал он, снимая папки за последние пять лет. – Лишние не помешают.

У Мирзы затекла спина, он болезненно сморщил-ся и посмотрел на товарища.

– Давай кончать его, чего тянуть?

– Успеешь, – отрезал Хейфец и вернулся к компьютеру. Он проделал ту же операцию с диском D, вторым и последним.

Мельник молчал, от тошнотворного дыхания таджика его выворачивало наизнанку.

Мирза потерял терпение. Он убрал нож от горла и, широко размахнувшись, с хрустом всадил его в затылок своей жертве.

Хейфец резко обернулся. Мельник извивался под таджиком, пытаясь рукой достать рукоятку ножа.

– Смотри, смотри! – возбужденно заговорил Мирза. – Он не сразу умрет! Минут через десять, не раньше.

Хейфец мотнул головой и быстро подошел к дивану. Вытащив пистолет, он приставил его к затылку Мельника и дважды нажал на курок.

Тело дернулось и обмякло.

Карл переместил ствол «беретты» и ткнул им в верхнюю губу Мирзы.

– Кто тебя просил, а?! Убью!!

– Давай, Карл, – усмехнулся таджик.

Хейфец убрал пистолет. Он приподнял голову Мельника и покачал головой.

Вынув из кармана пластиковые мешки, он сложил в них папки и коробки с дискетами, побросал сверху аудио– и видеокассеты.

Садясь в машину, Карл велел Лучникову ехать на ферму.

– А бабу? – спросил Мирза. – Мы же должны замочить еще и бабу! Белуха сказал.

– Поехали, Дима, – повторил Хейфец.

Возле закусочной «СТОП!» Карл выволок из машины таджика и быстрым, неуловимым движением руки ударил его в висок. Мирза покачнулся, но не упал. Он даже попытался вытащить нож. Карл подпрыгнул и ударил его ногой в подбородок. Он даже через ботинок почувствовал, как хрустнула челюсть Мирзы. Наклонившись над таджиком, Хейфец прошипел ему в ухо:

– Теперь ты будешь слушать только меня, сука, понял?

И едва воздержался от повторного удара.

Солнце стояло в зените, по небу плыли ослепительно-белые облака. Звероферма, словно наверстывая упущенное, стремительно окуналась в повседневную рутину.

Скрипнули двери ангаров, тем же звуком отдались колеса тележки, первая партия животных поступила в лабораторию. Мрачный Мирза Батыев выволок из ангара черный мешок. Двое рабочих катили следующую тележку, в ней – два голых человека. Они неподвижны, только глаза живут на изможденных лицах, они ощупывают каждый кусочек неба, впитывают в себя ослепительные лучи полуденного солнца. И – сохраняют абсолютное молчание.

Завтра вы узнаете, что такое настоящий страх.

Человек в клеенчатом фартуке посмотрел на показания микровольтметра, равнодушно осмотрел очередную партию животных , на которых надели ошейники и пристегнули цепями к металлическому столу, и вышел из ангара. Закрывая дверь, он увидел Мирзу. Таджик вытащил из печи раскаленные клещи и не спеша направлялся к своей жертве.

Специалист по собакам.

Наготове стоял еще один человек, в его руках отполированные прутки из нержавеющей стали.

Алберт Ли закрыл дверь, и в тот же миг до него донесся нечеловеческий крик.

Он был ужасен и неимоверно долог. Он на высокой звенящей ноте обвинял, казалось, небеса, просил быстрее пресечь его страдания, которые вместили в себя муки всех живущих на земле.

Не переодеваясь, экстрасенс прошел в контору. Его встретил измученный, безвольный взгляд Губенко. Вениамин провел ночь без сна, лицо изможденное, сосуды на глазах полопались.