Михаил Нестеров - Жмурки с маньяком

Ольга Суркова ответила на приветствие Мельника кивком и тактично покинула приемную, войдя в кабинет начальника. Мысленно Павел поблагодарил ее. Разговор, который должен состояться со Светланой, был непростым для обоих. Особенно для девушки. И он не знал, с чего начать.

– Ты перестала звонить мне , Света… Не заходишь.

Она мельком взглянула на него, так же быстро на ее лице появилась ничего не значащая улыбка и тут же пропала. Но Мельник успел заметить, что глаза девушки полны слез. Он понимал ее – с его появлением она похоронила Илью. И сам Павел был для нее мертвым.

– Прости меня, Павел, – прошептала Светлана. – Я, наверное, дура. Но все это время я была не с тобой – с Ильей, и, кажется, полюбила его. Начала приобщаться к нему. Помнишь, я как-то говорила тебе об этом… А тебя я совсем не знаю.

Мельник молчал, у него не было слов, которые он мог сказать девушке. Он гнал из памяти ту минуту, ту секунду, которая свела его со Светланой, но память была немилосердна. Она снова и снова показывала ему одну и ту же картину: он в лифте, к нему спешит девушка – «Одну секунду!». И взмах ее руки.

Светлана вытерла слезы и посмотрела на журналиста.

– Ты очень сильный человек, Павел, но Илья был сильнее тебя. Я это знаю, не спрашивай, откуда.

– Это ты меня прости, Света, – дрогнувшим голосом произнес Мельник. – Я не вправе был так поступать. На мне большой грех, никогда я себе этого не прощу…

– Нет, нет, не говори так. Ведь для тебя тоже очень важно, что я буду помнить Илью. Всегда… А тебя я не прогоняю – нет! Но, пожалуйста, уходи… Как-нибудь я приду к тебе и Ирине. Но мне нужно время, пойми.

– Спасибо, Света, – тихо сказал Павел и вышел из приемной.

Прислонившись к стене кабины лифта, он считал этажи…

Семнадцатый…

Их роли поменялись местами. Павел видел Илью: намокшие от дождя волосы падают на лоб, голова низко опущена. Как будто Павел провел брата через этот короткий, но трудный промежуток времени, дал ему прожить еще немного, позволил узнать о нем и познакомиться со Светланой, Александром Хлопковым, Валентином Авдеевым, Еленой Козиной… Он не знал их, но они его узнали и так же будут долго помнить.

Четырнадцатый…

Несуразный плащ, руки за спиной сжимают белую трость.

Шестой…

Кто-то вышел, оставляя их наедине…

Первый…

Двери открылись. Голос Светланы:

«Одну секунду!»

На этом все закончилось. Ставя точку, голос девушки прозвучал в ушах Павла Мельника наоборот:

«Уднукес ундо!» – словно девиз на латыни: «Время закончилось…»

На глаза Павла навернулись слезы. Он был уверен, что Илью убили спящим невообразимо жестоко, сначала воткнув нож в голову, а потом добив из пистолета. И он никогда не узнает, что Илья перед смертью молил бога только об одном: чтобы убийцы не догадались, что лежащий на диване человек – не Павел.

Ирина обняла мужа.

– Света обижается на тебя?

– Нет. Я же говорил тебе, что она очень хороший человек. Я думал, что она поймет меня, но она сделала больше: она будет помнить Илью. Это очень важно. Очень.

– Тсс… – Ирина села в постели, глядя на дверь. Она нащупала руку Павла и крепко сжала ее. – Там кто-то есть… Паша, мне страшно.

Мельник приподнялся на локтях и прислушался. За дверью действительно кто-то был. А пистолет лежит в ящике комода. Возле дивана.

Хейфец прошептал короткое обращение к богу: «Прости меня, Господи!» – и потянул курок пистолета. Раздался слабый щелчок. Вместе с ним сзади прозвучал негромкий голос:

– Привет, Карл. Пригвозди себя к месту и начинай медленно поднимать руки. Помнишь музыканта, которого вы сопроводили на тот свет? Из музыкальных терминов я помню только один – модерато [3]. Ты понял меня, Карл? Мед-лен-но.

Хейфец вместе с руками поворачивал голову. В двух шагах от него стоял маленький Валентин Авдеев и щурился одиноким зрачком непомерно большого для него пистолета. Хейфец ухмыльнулся.

Малыш, цокая языком, отрицательно покачал головой:

– Не надо, Карл. Меня, конечно, отдачей может выбросить в окно, но я не промахнусь.

– У меня тоже есть пистолет, – Хейфец выразительно скосил глаза на поднятую вверх руку.

– По сравнению с моим, у тебя жалкая пукалка. Но ты не бросай его. Ты, Карл, разожми пальчики, чтобы пистолет сам упал к твоим ногам. А я буду смотреть, как он падает. Поверь, Карл, для меня это будет незабываемое зрелище.

Хейфец, не сводя глаз с детектива, выполнил приказ. Пальцы разжались, и пистолет упал на пол. Карл ожидал, что низкорослый незнакомец опустит глаза, чтобы посмотреть вниз. Но тот словно приковал свой взгляд к его лицу.