Валерий Горшков - Под чужим именем

Ветер сообщил мне, что сегодня утром дослужившийся до начальника околотка Кувалда не вышел на службу. Думали – запил. Такое иногда случалось. Но посланный к нему на квартиру мент нашел Кувалду мертвым, в луже крови. С перерезанным от уха до уха горлом и отсеченным, вставленным в рот членом… Пораженный Ветер срочно попросил встречи с другим авторитетным вором – Фитилем. Однако тот принял дальневосточного варяга холодно и сказал дословно следующее: «Кувалда мертв. Я тебя не знаю. И никто в Москве тебя не знает. Что ты хочешь?» Ветер понял, что ловить ему здесь больше нечего – убийство Кувалды перечеркнуло все его планы на будущее. Тогда Ветер сказал, что все, что ему надо от Фитиля, – это мой адрес. Получив его, он уйдет. Фитиля такой расклад, похоже, вполне устроил. Зачем заводить врагов среди воровской братии, если можно, оставшись при своих интересах, разойтись краями? Мало ли как в будущем карта ляжет… Он предложил Ветру подождать в кабаке, пока раздобудет информацию. Через час сам подсел к Ветру за столик и положил перед ним большой конверт. Сказал: «Здесь все, что тебя интересует. Плюс – лично от меня – некоторая сумма денег на первое время. Видок у тебя не шибко богатый, как я погляжу… Отдохни, сходи в Сандуновские бани. И, мой тебе совет, после встречи с дружком уезжай из Москвы. Это мой город. Тебе здесь искать нечего». Намек был ясен: станешь лезть в обстоятельства смерти Кувалды– последуешь вслед за ним на тот свет… Когда Фитиль со своими громилами отвалил, Ветер вышел из ресторана, сел в парке на лавочку и вскрыл конверт. Кроме тощей пачки денег и клочка бумаги с моим новым адресом в конверте была тетрадка. Досье. Там было записано все, что знал обо мне Кувалда. Включая факт ограбления скупки и покупку паспорта. Здесь же лежали три весьма четкие, профессионально сделанные во время ограбления фотографии. На одной из них я, прикрываясь парализованной от страха девушкой, выбегаю из Торгсина на улицу. На второй – стреляющий мне вслед милиционер. На третьей – лежащий на тротуаре случайный прохожий, в горло которого угодила предназначенная мне пуля. Этих снимков и комментариев к ним было более чем достаточно, чтобы поставить меня к стенке.

У меня рубашка прилипла к телу. Я сразу вспомнил, что испытывал ощущение, что за мной следят, когда шел по ночной Хитровке после первой встречи с Кувалдой. Выходит, он приказал следить за каждым моим шагом. Хитрый Кувалда все просчитал на два хода вперед. И в результате получил в свое распоряжение компромат, который не позволил бы мне сказать «нет», вздумай он однажды вдруг попросить меня об услуге. Легавый держал меня на крючке и бережно хранил фотографии в тайне от всех – видимо, кроме своего ближайшего подручного Фитиля – и был терпелив, выжидая подходящий случай… Но судьба распорядилась иначе… Когда Ветер отдал мне тетрадку и фотографии, я понял, что отныне и навсегда могу всецело доверять этому человеку. Вместо того чтобы шантажировать меня, он отдал тетрадь. Преданный своим подельником, чудом избежавший расстрела, беглый дальневосточный вор еще сохранил веру в людей. В очередной раз доказав, что даже среди генералов преступного мира, умом, кулаками и чужой кровью пробившихся к вершине уголовной иерархии, были и всегда будут по–своему порядочные люди… Помню, как я крепко обнял его и назвал братом… Потом мы пили коньяк с лимоном и шоколадом до самого утра, жгли в камине тетрадку и фотографии и рассказали друг другу многое такое, в чем никогда и ни при каких обстоятельствах не открылись бы никому из смертных. Разве что священнику, и то в любых других обстоятельствах Ветер сделал бы это только лежа на смертном одре и готовясь отойти к Богу…

Я узнал, что на самом деле его зовут Сергей Сергеевич Ветров, что ему на тот момент было пятьдесят два года и что десять лет назад он жил в Петербурге, почти год. Он собирался остаться там насовсем, но однажды поехал с дружками по делам в Тверь, да там и угодил в лапы полиции, отправившись прямиком в Нерчинск. А после острога, откуда его досрочно выкупили за огромные деньги, вернулся назад в родной Владивосток… Вор прожил у меня на квартире всего три дня, потом вдруг сообщил, что уезжает в Питер. Там, дескать, живет его лагерный дружок, с которым они вместе пуд соли без хлеба съели. Если, конечно, тот еще жив… Я все понял. Отдал вору все, что были, сбережения и договорился со знакомым автомобилистом, чтобы он отвез моего «старшего брата» в город на Неве. Мы расставались так, словно знали: видимся в последний раз… Только после того, как был случайно обнаружен и уничтожен собранный на меня Кувалдой компромат, я смог вздохнуть полной грудью. Отныне меня ничего и никто не связывал с уголовным миром Москвы. Продолжая работать и не забывая про тренировки, я целиком посвятил себя образованию и в результате довольно быстро стал одним из самых молодых в столице профессоров филологии. Казалось, к прошлому уже нет возврата и та, оставшаяся за чертой, часть жизни никогда не напомнит о себе. Разве что в кошмарном сне. Но вышло по–другому. Судьба вновь нанесла мне коварный удар и как всегда – с самой неожиданной стороны. А как красиво, как замечательно все начиналось!.. В один из тихих летних вечеров, прогуливаясь по Арбату, я увидел красивую девушку лет двадцати трех. Она сидела на скамейке, одна–одинешенька, и читала крохотный томик Пушкина. «Руслан и Людмила». Я впервые видел, чтобы женщина старше восемнадцати с таким упоением, не замечая ничего вокруг себя, читала сказку, изучаемую в седьмом классе школы!..