Виктор Любчанский - Белорусский апокалипсис

Так в плане выглядел первый этап, без подробностей, ведь нужно ещё срочно развёртывать обучение добровольцев, развернуть в центре города целый учебный полигон, но это тоже всё было оговорено ещё в Албании.

На втором этапе важнее всего организовать космическую и наземную разведку, чтобы точно знать расположение войск Каяловича. Используя данные разведки, нужно во-первых: организовать засады на путях подхода правительственных войск, во-вторых: покинуть Барановичи, обойти войска и сконцентрироваться под Минском. Потом следуют пресловутые кинжальные удары в центр столицы и как подарок за проделанный путь — убийство президента, а как следствие всего — власть.

Вот, собственно и всё. На бумаге получалось довольно гладко, особенно учитывая сопутствующий сброс компромата и солидную финансовую поддержку.

Учения приближались к концу. На склады в Барановичах и Ждановичах под видом автозапчастей завезли оружие, боеприпасы и вспомогательное оборудование, радиоглушилки спрятали в предварительно снятых квартирах. До Баранович добирались группами по 5–7 человек.

В западной Беларуси лили проливные дожди. Всё небо уже вторые сутки было затянуто плотными тучами. Прогноз на неделю тоже не утешительный — как минимум пять дней густая облачность, мгла и густой моросящий дождь с небольшими перерывами. Неутешительный для дачников, для отряда Кируты это идеальная погода, в такую видимость ВВС Каяловича будут на аэродромах зубами скрипеть. Поэтому решили сократить время ознакомления с городом до одного дня. Да и смотреть особенно нечего, все нужные объекты в центре города, воинская часть с БТРами и танками в пригороде, недалеко от военного аэродрома.

Город Барановичи дремал под барабанную дробь дождевых капель о жестяные оконные бордюры. Этот дрём за последние сто лет прерывался четыре раза, в 1920 — когда перешёл в руки поляков, в 1939 — когда перешёл в руки советов, в 1941 — немцам и в 1944 снова СССР. Соответственно четыре раза была произведена классово-этническая чистка. Но это всё в прошлом, к чему его ворошить, до правды докапываться, тем более до исторической, поэтому горожанам просто скармливали познавательный силос об справедливых войнах, ненавистных оккупациях и сытых рогатых зубрах. Возможно, город был наполнен какой-то внутренней бразильской жизнью, но снаружи он вызывал радостное ощущение того, что слава богу мир велик, есть и другие места. Это, конечно, крайнее мнение заносчивого москвича. Горожанам же жить было вполне сносно.

Барановичи — типичный для Беларуси город средней величины. Окружён дачными посёлками, воинскими частями и аурой глухой провинции. Но дачах население производит до трети своего пропитания, воинские части подсокращены до уровня потешных полков, а провинциальный имидж города крепчает из года в год, в ногу с маразмом местных чиновников. Время здесь не остановилось, и не пошло вспять, просто стрелки часов в бессилии от собственной тяжести опустились до уровня шести; иногда, большая минутная кочерга, под гудок опоздавшей электрички доползёт по циферблату вверх до двенадцати и тут же стремительно падает вниз, в часовой отстойник; пружины механизма надежды на новую жизнь давно лопнули и скрутились в запутанную бороду. Окружающие люди, как правило незаводные, а кого припрёт однообразное тиканье, кто понял, что кукушка сдохла, те уезжают подальше, и обычно навсегда. Безнадёга пышной плесенью покрыла всё, что движется и склонно к размышлению.

Город вдоль и поперёк разрезали многоколейные железнодорожные пути, он по сути и зачался от встретившихся под прямым углом двух железных дорог. В память об этой встрече на привокзальном пьедестале ржавеет старый паровоз. Достопримечательностей у города нет. Бывалый турист, который проезжает мимо Баранович на повышенной скорости, оценивает мелькнувшие скопища строений, как очередное архитектурное недоразумение между Москвой и Варшавой.

Если что-то и заслуживает внимания в этом стосемидесятитысячном населённом пункте, так это некоторые горожане. Например, несколько студентов, пару учителей и один художник, чудачества которого, даже часть домочадцев принимает за перманентную шизофрению. Группа, конечно, микроскопическая, разрозненная, но нервы начальству портит. Достали и горисполком, и милицию, и прокуратуру своим правдоискательством и позицией непримиримых могильщиков номенклатуры. Всякие гадости вытворяют, то пикеты неразрешённые, то попытки самосожжения, то цепью себя к дверям КГБ прикуют. Вообщем, диссиденты, не нравятся ни властям, ни оппозиции, ни врачам психиатрам. Зато к этому десятку смутьянов примыкает пара тысяч горожан понеприметнее, но тоже с испепеляющей душу ненавистью к окружающей общественно-политической обстановке. На эти две тысячи и возложил надежды Сергей Кирута со своим отрядом. Столько народа, конечно, добровольцами в в гвардию с одних Баранович не запишутся, но сотня-другая наверняка схватится за оружие, если увидят ясную цель и трезвого командира. С таким заключением соглашались не только все бойцы, но и военрук с политтехнологом.