Сергей Зверев - Гавань красных фонарей

Сильвия была девочкой с широким кругозором, и у нее был доступ в Интернет. Она знала, что на свете существуют такие люди, как педофилы и извращенцы, которым нужны вот такие маленькие дети. Она даже могла догадываться, сколько это стоит. Конечно, она не знала сумм, но она понимала, что они дорогой живой товар. И она в том числе. Только она не боится. У нее уже есть мальчик, то есть был мальчик. И они уже все попробовали. Однажды, сразу после тренировки. Так что на ее счет похитителей ждет сильное разочарование. От этой мысли она улыбалась, продолжая сидеть у окна в автобусе, который стоял на берегу моря с потушенными фарами.

Голицын также не зажигал фар, сидел во взятой в аренду машине, в салоне, припарковавшись так, чтобы автомобиль не просматривался ни со стороны дороги, ни со стороны моря. Благо поблизости нашлось такое место, где стояла в вечности пара огромных валунов и был пятачок зарослей вьюна, который поднимался и оплел собой какой-то колючий кустарник, может быть, даже и шиповник, темно, не разобрать…

Через лобовое стекло ему прекрасно был виден берег. Время от времени он даже подносил к глазам бинокль. Это было уже четвертое по счету дежурство, и старший лейтенант начинал думать, что Татаринов перегибает палку — они здесь просто гонят пустышку. Ничего полезного из сидения на побережье они извлечь не могли, если только не считать того, что Диденко резко улучшил свои навыки рыбной ловли и потчевал всю команду отменной ухой, что доставляло ему куда больше удовольствия, чем нахождение под водой со специальным автоматом или же погони за пиратами по побережью Африки.

Конечно, и в службе есть какая-то романтика, но она постепенно уходит и остаются суровые будни. Вот рыбу половить на берегу моря в тишине и покое — это куда более интересное и благотворное занятие.

Москва разрешила им остаться еще на несколько дней, только Бертолету запретили выходить из посольства, поскольку он, как все помнили, являлся персоной «пошел вон», то есть нон грата. Остальные же все свободно перемещались по стране, благо виза позволяла. Из разряда военнослужащих они перешли в разряд туристов. А почему нет?

Вот решили посмотреть, какие в Голландии мельницы понаставлены, например. Или перепробовать все разрешенные наркотики… Или поучаствовать в оргии с пятью толстухами… Хороша страна Голландия, но России лучше нет.

У Маркони и Малыша здоровье шло на поправку. Их выписали из госпиталя. Выздоровленцев встретили бутылкой водки и хорошей закуской. Надо ли говорить, что Диденко сох от зависти: он на данное мероприятие не мог попасть, так как охранял берег Нидерландов.

Главное — все живы здоровы, размышлял старший лейтенант, глядя в кромешную темень и слушая легкий шум прибоя.

Чтобы не заснуть, Поручик то жевал жвачку, то пил кофе из термоса, то снова жвачка, то снова кофе. Так и коротал время. Самое тяжелое — минуты перед рассветом, когда весь организм просто требует отключиться, чтобы восстановить силы на предстоящий день. Военный ныряльщик вышел из машины и стал прохаживаться влево — вправо, помахивая руками вверх и в стороны, дабы разогнать кровь и не дать самому себе вырубиться. Но как же хочется… Врезав самому себе по роже, старлей немного взбодрился. Следующий час будет самым тяжелым. И лишь воля, даже не мозг — воля должна не позволить телу расслабиться. Что такое воля, где она находится, в каком месте в человеческом организме? Где-то в голове? В мозгах? Наверное…

Обойдя машину с одной стороны, потом с другой, так, чтобы не задевать колючки, Голицын сделал несколько приседаний перед капотом, покрутил головой влево-вправо. Полегчало.

После окончания импровизированной зарядки он хотел было вернуться обратно в машину, поскольку на улице было достаточно свежо, но неожиданно увидел метрах в трехстах какое-то движение.

Посмотрев на часы, старший лейтенант узрел, что уже около четырех утра. Спасибо северной ночи, которая больше напоминает бесконечные сумерки. Август… Солнце успевает уходить под горизонт достаточно глубоко, но вскоре возвращается вновь и начинает подсвечивать небо, поднимаясь по пологой траектории и делая период сумерек долгим для человека, привыкшего жить на юге, бесконечно томительным. Но Голицын был русским и большую часть жизни проводил в средней полосе, а уж если и выбирался на экватор, то исключительно чтобы пострелять. Так что с сумерками все нормально.

Наблюдатель поднес к глазам бинокль и увидел, как к берегу подъехал автобус, а может быть, он уже давно подъехал, а Голицын его не замечал.