Сергей Зверев - Гамма-воин

— Это что, гостинец? — поинтересовался Тарасов.

— Это неучтенный ствол и к нему две обоймы, — просто ответил Ларичев. — Мы с тобой, брат, из спецназа, так что друг друга уже, похоже, поняли, так?

— Так точно, — усмехнулся Артем и, прикрыв глаза, добавил: — Спасибо вам за все!

После ухода Ларичева Тарасов уснул и уже не слышал, как генерал за дверью тихо переговаривается с врачом.

Второй день был тоже беспокойным, но он как-то очень быстро закончился. Явилась Лия, пояснив, что заступила на ночное дежурство.

— Как вы себя чувствуете? — стоя на пороге, готовая уходить, спросила она.

— Вы замужем? — поинтересовался Тарасов.

— Нет. Но к процессу лечения это не относится…

С этими словами докторша закрыла дверь палаты и, на мгновение мелькнув за мутно-молочным стеклом, пропала.

Сны в эту ночь Артему снились исключительно эротические, с очкастой докторшей в главной роли. Это значило, что он пошел на поправку.

Прошел еще один день, и снова наступил вечер. Тарасов несказанно удивился: Лия снова пришла.

— Вы опять дежурите? — вежливо осведомился Артем. — Не переутомляетесь?

Девушка молча присела на стул у окна и сдунула пыль с фальшивых цветов.

— Я вашу историю болезни просматривала: сегодня привезли из управления, — тихо сказала Лия Евгеньевна.

— Со мной все так плохо? — усмехнулся Тарасов.

Докторша серьезно покачала головой.

— Девяносто второй — пулевое ранение, — стала она загибать пальцы. — Девяносто четвертый — еще одно, посерьезнее. Две тысячи первый — атипичная бактериальная пневмония, похожая на тропическую. Две тыщи одиннадцатый — контузия, и вот снова — множественные травмы…

— К чему вы клоните, доктор?

Лия Евгеньевна не ответила. Она протянула изящную, с цепочкой на запястье, руку и погладила Артема по ежику волос.

— Вы это серьезно? — Тарасов задал этот вопрос, но его губы уже тянулись к тонкому девичьему запястью. Докторша отдернула руку, как от ожога.

Артем провел ладонью по мягким волосам Лии. Волна нежности и грусти затопила его. А девичьи, сложенные в усмешку губы были уже рядом с его распухшими разбитыми губами.

— Отовсюду кетгут [6] торчит, а туда же — целоваться! — улыбаясь, едва слышно ответила Лия, и Артем почувствовал, как под его ласковыми руками слабеет ее спина…

Ночь закончилась слишком быстро. Лия ускользнула, кажется, не попрощавшись, — остался только легчайший запах духов, и казалось, что пластмассовые лепестки искусственных тюльпанов расцвели.

Прислушавшись — в коридоре было тихо, — Артем раскурил сигарету, которую вчера стрельнул в туалете у прапора с гипсом на полгруди. Дымок потянулся в приоткрытое окно.

В другое время и в другом месте Тарасов запросто нарушил бы режим — сбегал бы, к примеру, за угол за цветами для докторши. Но здесь, в Новых Горках, он чувствовал присмотр — настоящий, без дураков. Когда Артем впервые выбрался в коридор, санитар в теплом халате, сидящий напротив этажной двери, проводил его взглядом особенно внимательно. Да и медики приглядывали за новым больным в оба глаза: часто, дремля днем, Тарасов шестым чувством ощущал чужое присутствие, слышал скрип двери. Его пасли, несомненно, по приказу Ларичева, и если бы Артему вздумалось навострить лыжи, такая попытка была бы пресечена — скорее всего, уже на первом этаже корпуса. Тут майора Тарасова тренированное чутье не могло подвести. Стоило попробовать старый, испытанный способ — свалить через окно, благо этаж всего второй, — только периметр Центрального военного клинического госпиталя, как помнил Артем из оперативных разработок, охранялся плотно, хотя и негласно.

Это не госпиталь — для него это настоящий вольер… И телефон отобрали не у него одного: прапор, поделившийся куревом, также жаловался на отсутствие связи. Ларичев тоже не объявлялся. И из батальона никого — хотя информация до сослуживцев могла и не дойти. Да, держат здесь только тех, кого надо на время изолировать… Ночью Тарасов разобрал и собрал пистолет: машинка была в исправности. Оставалось надеяться, что видеонаблюдение в палатах не ведется: если нельзя сигареты, то ствол уж наверняка иметь запрещено…

Прошло два дня, но Лия не явилась на положенное суточное дежурство. Вечером Артема осматривал немолодой доктор-мужчина, у которого из-под халата торчал подшитый воротничок военного кителя.

— А где Лия Евгеньевна? — поинтересовался Тарасов, пока эскулап мял его живот.

— Что, майор, я вас не устраиваю? — строго воззрился на Артема доктор. — На курсах повышения квалификации ваша Лия Евгеньевна и вернется не скоро… Язык покажите! Хорошо!.. Спите нормально? Ах да, что это я про сон — Лии Евгеньевны-то нет!..