Владимир Моргунов - Серый кардинал

— Ого, — сказал Лихарев, но произнес это достаточно вялым тоном. — А почему, собственно, это дело?

— Михаил Сергеевич, — вежливо предложил блондин,

— может быть, мы все же в тень отойдем. Дело-то — «бутылочное».

— A у вас, стало быть, с собой имеется? — для проформы спросил Лихарев, знавший, что наверняка имеется. Вон у этого длинноносого седоватого сумка тяжелая через плечо перекинута, да и черноусый пакет полиэтиленовый держит, чем-то набитый.

— Имеется, Михаил Сергеевич, имеется, — дружно заверили все трое.

— Лады, идите вон туда под деревья, а я пока тут все подберу.

Когда он, смотав спиннинг и собрав донки, вернулся под деревья, где раньше сам оставил свой рюкзачок, его уже ждала скатерть-самобранка: две бутылки «Столичной», нарезанный крупными ломтями окорок, вяленая рыба, зеленый лук, помидоры, петрушка.

— Лихо начинаем, мужики, — одобрительно сказал Лихарев, — но все же для начала пусть кто-нибудь из вас документ свой покажет. Я скрывать не стану — буду наводить справки о вас, раз вы утверждаете, что беглые преступники, хотя и бывшие. Не официальным путем, не в лоб, конечно, буду действовать. И заявлять не стану, что встречал вас, если вы все еще в розыске.

Документ показал Клюев, сразу же уточнивший, чем конкретно он занимался в столь грозном учреждении. Лихарев документом остался очень доволен.

— Хорошо, ребята, давайте, хлопнем по первой, а там видно будет.

— Хлопнули по первой, немного закусили и тут же хлопнули по второй.

— Теперь валяйте, рассказывайте про ваши дела, — предложил Лихарев.

Рассказал Клюев, начав с того, что они случайно оказались там-то и там-то, а потом кто-то подбросил им оружие. Они поехали на встречу с товарищем, а товарища застрелили, а потом автомобиль, в котором ехал стрелявший, перевернулся. Им удалось выяснить, что стрелявший имел самое непосредственное отношение к Юлину.

— Угу, — констатировал Лихарев, — и вам кто-то рассказал, что я вел дело этого самого Юлина. Раз вы пообещали ему, что не будете называть его имя, то и я интересоваться не стану. Тем более, что мне совсем не хочется этого делать.

Значит, так… В поле зрения областной прокуратуры этот Юлин, кличка Спортсмен, попал летом девяносто первого года, в самом начале лета. То есть, до путча было относительно далеко, — Лихарев криво улыбнулся. — Я почему уточняю насчет этого? Потому что бардака тогда чуть поменьше было, при Союзе, и, самое главное, народ толковый в органах держался — платили более или менее достаточно.

И этот толковый народ — из уголовного розыска —. неоднократно фиксировал случаи мошенничества, вымогательства, шантажа с участием разных веселых ребят. И в оперативных сообщениях об этих случаях — пять-шесть фамилий, которые чаще других повторяются. Фамилия Юлина, Спортсмена, повторялась не чаще тех пяти-шести, но сыскари, пользующиеся услугами осведомителей, довольно скоро установили — именно Юлин стоит за многими, если выражаться официальным языком, эпизодами. Берут, к примеру, автомобильного «кидалу», тот начинает давать показания — только успевай записывать. Доходит дело до суда — «кидала» заявляет в наглянку, что следователи из него показания «выбили», свидетели вдруг показания свои меняют на совершенно противоположные, да и потерпевший вроде бы, оказывается, не так уж был и обижен «кидалой».

Или берет шустрый парнишка, сопляк еще, школьник вчерашний, деньги у своих знакомых или не очень знакомых на предмет «доставания» разного дефицита — от дамского белья до видеомагнитофонов. Проходят все сроки — товара нет. Денег тоже нет. Потерпевшие, а чаще их родители, хватают мальца за грудки: ах, сученыш, гони «бабки», не то… И часто оказываются в больнице с телесными повреждениями. И что характерно — больше денег назад не требуют. А повреждения свои объясняют почти все одинаково: пьян был, забрел в незнакомый район, кто бил, вообще понятия не имею, да и не били меня, возможно, в котлован строительный свалился…

Но земля, она, как известно, обладает свойством слухами полниться. А для фиксации слухов у сыскарей «ушей» хватает.

Две бутылки были опорожнены, Бирюков вытащил следующую пару. Лихарев пил, не пьянея, хотя и закусывал вроде бы не слишком активно. Рассказ все больше увлекал его самого:

— И вырисовывается такая картинка: не шесть или семь активных «бойцов» под началом у Спортсмена, а не менее трех десятков. В городе он не очень много чего и контролирует, но деяния его, как принято выражаться, отличаются особой дерзостью: вот мужики скот пасли в отхожем промысле на Кавказе, заработали там «штук» по двадцать, по пьянке об этом факте растрепали — Спортсмен тут как тут. Ограбленные пишут заявления, но все дела идут со страшным скрипом. А ведь этот Спортсмен недавно срок получил за ограбление и освободился досрочно. Интересно мне стало — до того интересно, что за рекордно короткий срок, к зиме, подшил я двенадцать томов дела. Где-то там путчи устраивали, власть делили, а нам недосуг, мы тут в глубинке в работу по уши закопались.