Михаил Нестеров - Направление главного удара

В прошлом году в «Санди таймс» он прочел заметку о том, что бывший офицер КГБ, осужденный за шпионаж в пользу Великобритании, выразил неудовлетворение условиями проживания. Ему выплатили шестьдесят пять тысяч фунтов стерлингов — во избежание дальнейших публичных прений. Как, кому и в какой форме выразить свое неудовлетворение, чтобы получить такую сумму? — ломал голову Сергей.

Он допил пиво и встал из-за стола. Пора познакомиться с Томасом Рейманом. Он вспомнил, что сказал ему Гарри Капано после первого успешного задания: «Ты гений, Сергей!» Вспомнил и свой ответ: «Гений — это нередко боль». Ему было жаль молодого араба, которого он накачал смертельной дозой героина. Парнишку жутко рвало, он чесался до крови. Затем им овладела тоска, сон и смерть.

В дальнем углу эллинга Сергей приподнял доску, достал из тайника завернутый в фольгу героин и английские депрессантные и седативные таблетки, срубающие человека с ног. Чем больше наркоты обнаружат в квартире Томаса Реймана, тем лучше. Обернув отраву в пакет, Сергей бросил под нос:

— Немного терпения, Том, и на закон Ньютона тебе будет наплевать.

Он прихватил с собой семизарядный «вальтер» и плеер, поставив кассету с записью «Продиджи». Поймал такси и назвал адрес на Уэмбли. Отыскав дом Реймана, позвонил ему по телефону, приставив наушник плеера к трубке. В первую очередь абонент услышал один из хитов «чудаков», «Приголубь мою курву».

— Том? Меня зовут Сержем. Я от Гарри Капано. Есть разговор. Подъезжайте в «Кучер и кони». Местечко шумное, слышите? Но давно проверенное. Мне около пятидесяти. Среди бритоголовых оболтусов узнаете меня сразу. Договорились.

Сергей использовал испытанный метод. Куда бы ни отправился Том — может быть, будучи на измене и шарахаясь от подозрительных звонков, в полицейский участок, — но он сам откроет дверь.

«Возможно, он с подругой. Что же, — прикинул Соболь, остановившись у двери, обитой рейкой, — так даже лучше. Следствие запутается, отрабатывая связи незнакомки».

Он ждал не больше минуты. В проеме открывшейся двери он увидел человека лет тридцати и, не мешкая ни мгновения, втолкнул его обратно в квартиру. Направив пистолет на Томаса, морпех закрыл за собой дверь.

— Двигай в гостиную! Не бойся, Том Сойер, мы поладим, если ты растолкуешь, зачем Гарри Капано заказал тебя.

Рейман часто-часто заморгал.

— Что? Гарри?! Нет, он не мог так поступить со мной.

— Припомни, может, это ты обошелся с ним круто. С такими крутыми парнями, как Гарри Капано, лучше не связываться — если ты сам недостаточно крут.

— Я?.. Вы ничего не знаете обо мне. По специальности я — историк. Немного подрабатываю тем, что пишу детективные рассказы.

И только в тот миг, когда лысоватый незнакомец подтолкнул его к арке, ведущей в гостиную, Томас нашел причину. Он словно отыскал ее на линолеуме, рисунок которого имитировал паркет с кокосовыми вкраплениями. Коричневая мозаика вскрыла затаившееся в узорах красивое лицо Софи. Он топтал его здесь, в своем доме, не догадываясь об этом. Что-то с мистическим лицом явилось перед Томасом и заставило его вздрогнуть еще раз. Мистика, Медиум, Оракул.

«Оракул».

Вот и еще одна причина. Главная? Какая разница...

— Эй, ты! — услышал он за спиной голос незнакомца. — Веди себя тихо. Пока что я твой союзник. Расскажи-ка мне все, что ты знаешь о Рут Небенфюр и Эмиле Линге. Какие бумаги искал Гарри в доме Рут и какую ценность они представляют. Налей мне и себе виски.

У Томаса не было выбора. Он начал рассказ с шестиметрового изваяния креста — герба британской контрразведки, заказанного французскому скульптору и обошедшегося казне в двадцать пять тысяч фунтов, тем самым затрагивая и денежную тему. Это черт и перевернутый крест угораздили его обратиться к школьному товарищу, которого он поимел в его же доме, в машине, на лестничной площадке, в лифте... На миг показалось, что он нанюхался паров нитрата амила и занимался сексом не с женой Гарри, а с ним самим. Поскольку видел его лицо, затылок — в зависимости от позы Софи. Порой вожделенные фантазии вытворяли с ним что-то невероятное. «Еще!» — он слышит голос Софи, стоя позади нее. И сам оборачивается, шепча Гарри на ухо: «Еще! Не останавливайся...» Гарри гладит его бедра, проводит языком вдоль позвоночника, вызывая волну сладкой дрожи.

Глаза у него больные, заметил Соболь. Как у маньяка в одиночной камере. Он вдруг подумал о том, что Томас редко выходит из дома, и лишь затем, чтобы совершить преступление. Он похож на Джека-Потрошителя. По этому лондонскому кошмару давно плачет ножка кухонного табурета. «Доктор уже пришел», — мысленно произнес Сергей и невольно содрогнулся: вдруг отключат свет, и ему точно придет хана. Хозяин этого склепа предстанет в образе Дракулы.