Михаил Нестеров - Оперативное вторжение

Чила не стал недооценивать руководство штаба и сделал поправку: там знают о «камуфлированных» смертницах, но не ведают, где, в каком именно месте они находятся. Для снайперов и штурмовиков из «Альфы» это крайне ценная информация. Где именно находятся мощные взрывные устройства — важно для всех.

«Их шесть, а было семь. Таиса взорвала себя вместе с группой заложников на выходе с площади».

Значит, в штабе уже не догадываются, а знают наверняка.

Два зала ожидания. По одиннадцать рядов сидений в каждом. Шесть шахидок. Каждая заняла место на второй, считая от центрального входа, лавке. Смертниц разделяет ровно два ряда сидений. Ты садишься лицом к лифтам на вторую лавку третьего ряда, ты — шестого, ты — девятого. Два — три, два — шесть, два — девять. По такой простой схеме ничего не перепутаешь. Бери самую темную дуру из самого глухого аула и не ошибешься.

«Таиса Муслимова...»

«Ты знаешь каждую по имени?»

Знает, сука! Чтобы еще долго хранить их в памяти.

«Она... ее уже нет... Ева Акуева...»

«Сколько ей лет?»

«Точно не знаю. Двадцать или двадцать пять».

«Пиши, пиши!»

Жулебин выковырнул из стены — в том месте, где по идее должен быть наличник на вновь установленной двери — обломок красного кирпича и записывал имена и места расположения террористок, собственно, на самой железной двери. Запоминать — мозги сломаешь, воспроизводить — язык в кровь собьешь.

Ева Акуева: 20 — 25 лет.

Элла-Екатерина Хаджиева: 20 лет.

Марема Гериханова: 19 лет.

Ракият Аушева: 18 лет.

Джамиля Сулимова: 35 лет.

Лейла Эктумаева: 17 лет.

Расположение шахидок: 1 — 3, 1 — 6, 1 — 9, 2 — 3, 2-6, 2-9.

Жаль, что этот «метис» не знает, кто из террористок какое место занял: в зале ожидания он находился всего несколько минут, потом его отослали на «техничку».

Шахидки так и останутся на своих местах. Никто из них не пересядет на другое место — потому что у них под ногами в багажных сумках мощные взрывные устройства, а в руках — пульты. Плюс пояса шахидов. Заложники знают, что среди них затесались смертницы, но кто?.. И это, наверное, пострашнее открытого вида шахидок. Подозревать, гадать, не давать раскаленным мозгам ни секунды покоя.

«Они из школы национального танца „Ловзар“... Клуб „Первомайский“...»

Артистки...

Они сыграют так, что никто их не заподозрит.

А надо ли играть? Подпоясанные смертью, они, наверное, выглядят не лучше заложников. Может, кого-то затошнило; кося под беременную, смертница обмахивается платком, принимает сочувствующие взгляды, слышит тихий ропот: «Девочку отпустите, она („ты на каком месяце, дочка?“)... она на шестом ряду... Каком ряду?.. Отпустите, она уже ничего не соображает».

Может, и не соображает, но боковым зрением видит прохаживающихся вдоль лифтов и продовольственных киосков своих земляков, старается не смотреть на эмира группы. Если раньше все это виделось привычной игрой и приказы эмира воспринимались как патриотичное развлечение типа «чеченской горки», то сейчас оказалось, что рельсы «горки» сломаны в самом критическом месте, как в фильме «Дом ночных призраков»:

«Вот дальше будет по-настоящему страшно!»

«Как же ты, смертница, боялась смерти? Где логика?»

Но смерть — она разная. Если я взорвусь, то все произойдет мгновенно, не больно, а я попаду в рай и стану гурией. А если поймают при побеге, то я опозорюсь, и еще неизвестно, как со мной расправятся [20] .

«Всего сорок один человек...»

Вместе с шахидками — сорок семь. Минус один убитый и... этот тоже труп. Сорок пять. Как у Дюма.

«Здесь помогал земляк — Саид Нуралиев. Это его магазин. Еще военный комендант — его имени я не знаю...»

«Пиши, пиши!»

Еще одна надпись, сделанная Жулебиным:

«Саид Нуралиев».

Досье. Кирпичом на железе.

Ровно через минуту туда добавилась еще одна запись: номер телефона, который продиктовал Жулебину дежурный по городу.

— Все, — подвел итог Чила, — здесь мы закончили. — Он склонился над боевиком и двумя пальцами пережал ему сонную артерию.

«Готов».

— На место его.

Место — возле окна приема и выдачи багажа.

Чила бросил взгляд под ноги и подобрал гильзу от своего пистолета. Глянув на Утенка, подмигнул ему и положил гильзу на край прилавка.

«Зачем?» — взглядом спросил Утенок.

— На наблюдательность боевиков рассчитываю. Пошли отзвонимся начальству.

Чила держал наготове трубку полковника Артемова. Поднимаясь по горизонтальной шахте, находясь на складе «Погребка» и дальше, вплоть до этого момента Ильин мобильник не включал. Мало того, Николай несколько раз проверял, не включился ли он случайно. Излишняя предосторожность, однако входящий звонок мог выдать группу с головой причем в самый неподходящий момент.