Михаил Нестеров - Последний контракт

Вылетит ли из кокона бабочка — это целиком зависело от генерала Розанова.

— Значит, ты по делу, — снова покивал хозяин, разливая вино по фужерам. — Полчаса дело твое потерпит?

— Думаю, да, — ответила Катя, машинально глянув на часы.

Сейчас генерал предстал перед ней старым учителем. Ученик, достигший значительных высот, попал в затруднительное положение и тужится понять, где решение.

— Вижу, система финансирования террористов тебе покоя не дает, — заметил генерал. — Помнишь, я говорил, что вряд ли удастся установить существование такой системы?

— Да, помню.

— Тебя хватит на отдельный случай, дальше ты упрешься в болото сговора, пути из которого нет. Почему? Потому что любая власть — наша нынешняя, любая зарубежная ли — не даст тебе раскрыть заговор. Я знал примеры, когда люди вроде тебя сложили на этом головы. Потому что это часть правления страной. Не слушай меня, давай я тебя послушаю.

— У вас есть связи в СМИ?

— Да, — коротко ответил Розанов.

Он выслушал гостью, не мешкая снял трубу телефона и позвонил шеф-редактору одной из центральных газет.

— Привет, Юрий Александрович! Да, он самый. Как тебе следующая тема: спустя четыре дня после встречи российского президента с духовными иерархами в афинской церкви Петра и Павла был убит священник Николай Румянцев. Я не считаю тему интересной, считаю ее вызывающей! Подключи к этому своих международников, узнай, почему наше посольство не отреагировало должным образом, РПЦ почему молчит, почему мимо тебя это пролетело. — Розанов прикрыл трубку ладонью и тихо спросил Скворцову: — Тебе когда нужна заметка?

— Вчера, — так же тихо ответила Катя.

— Завтра нужна, — возобновил разговор генерал, — на первой странице. Я не думаю, что в этой ситуации кто-то кому-то должен. Впрочем, если будешь в наших краях... Что? Лучше вы к нам? А, понял. Тебе спасибо. Будь здоров.

Генерал положил трубку и спросил:

— Все? Может, еще что-нибудь нужно?

— Пока все, Леонид Михайлович, большое спасибо.

По пути домой Катя нашла в себе силы не завернуть к Марковцеву. «Теперь ему не надо мешать».

Виталий Баланчин, получив от шефа приказ, какое-то время пристально вглядывался в него. Только сейчас, по прошествии полутора лет, что он работал в службе Адамского, вспомнил, на кого похож бывший полковник ФСБ: на одного капитана милиции, который арестовывал верхушку столичной преступной группировки в 2002 году. Заодно и Баланчина, оперативника управления ФСБ по борьбе с оргпреступностью, оперативно внедрившегося в преступную среду. Банду брали в сауне. Неожиданно ворвались опера и омоновцы, заломили всем руки за спину, сковали наручниками и разложили на полу. Капитан ходил вдоль распластанных бандитов и пинал каждого под ребра: «Ну, как тебе? Чувствуешь, сука, свою важность в подлунном мире?» Следующему под ребра: «Думаешь, если положили мордой в землю, значит, трепещут?» Рывком поднял с пола Баланчина и зашипел в лицо, приставив к животу свой табельный пистолет: «А ты себя кем представляешь, активным компонентом мироздания?» — «Отвали, мент», — спокойно отозвался Виталий. «Как ты меня назвал, сука?!» — «Вы сами себя так называете». — «Тебя е.... как я себя называю?» — «Очень скоро тебя назовут так, как ты мечтал. Ты сорвал операцию, разрабатываемую в ФСБ. Сними-ка с меня наручники, сотрудник».

Мог бы и промолчать и продолжить «ломать комедию» в бандитской среде. Тот момент для Виталия стал переломным: надоело играть, сходить за своего. Просто хотелось стать таким же — вольным, беспредельным, жить, а не играть, ежедневно докладывая о проделанной работе.

Баланчин был скрупулезный малый, посчитывал все подряд. На вопрос, сколько тебе лет, запросто отвечал: «Двадцать четыре с половиной». Словно ходил в детсад.

Он был небольшого роста, сложен как боксер: узкая талия, широкие плечи, сильные руки. На лице двойная печать — опера и бандита.

Постоянный напарник Баланчина Роман Удалов был его ходячей копией, только на полголовы повыше. Имея разрешение на ношение и применение огнестрельного оружия, Роман умудрялся таскать с собой громадный «магнум» — этакую двухкилограммовую визитную карточку Голливуда — годившийся для охоты на крупнорогатый скот. Баланчин предпочитал обычный бесшумный «Макаров».

На дело боевики поехали на удаловском «Лендровере». Они прибыли на место, где с половины одиннадцатого дежурила группа наружного наблюдения. Двое сидели в белой «семерке», припаркованной возле чугунной ограды, в тридцати метрах от подъезда. Еще одна пара не спускала глаз с противоположной стороны дома. Марковцев мог спуститься на крышу технического этажа, в котором размещались торговые площади. Какое-то время в подъездном окне маячили две фигуры, скорее всего подростки пили пиво.