Михаил Нестеров - Убить генерала

А пока он, сопровождаемый десятками ошарашенных глаз, садился в машину. Он был бледен, с заостренным, как у покойника, носом. Он выжал сцепление, поставил нейтральную передачу, завел двигатель. Включил первую передачу и рывком тронул «Жигули» с места, оставляя позади труп хозяина квартиры, а заодно и огневую позицию. Основную и последнюю.

В пятнадцати метрах от первого подъезда остановился джип «Мицубиси». Из него вышли четверо, включая водителя — рослого парня в темных очках, и направились к парадному.

Сейчас здесь скопилось множество машин. Милицейские со спецномерами, «Скорая», две «Газели» с тонированными стеклами, которые скрывали бойцов ОМОНа.

Над трупом склонился судмедэскперт. Рядом пристроился на корточках следователь и вел протокол осмотра места происшествия: описывал общие приметы убитого.

Сопровождавший генерал-майора Свердлина офицер ФСБ показал служебное удостоверение милиционеру, и тот кивком головы разрешил пройти в подъезд.

Дверь квартиры Клюева была закрыта. Вход охраняли трое милиционеров. Первым делом генерал-майор Свердлин представился и спросил:

— В квартире ничего не трогали?

— Никак нет, товарищ генерал! — ответил рослый лейтенант.

— Это ваш район?

— Так точно.

— Пойдемте со мной. Николай Николаевич — вы тоже, — пригласил он Терехина. — Остальных попрошу остаться.

Свердлин шагнул за порог и приступил к осмотру помещения.

Да, эта комната была оборудована как огневая позиция. Все знакомо. Везде читался почерк снайпера-террориста. Начиная с затемненного заднего плана, заканчивая окурками «Явы» в пепельнице. Отсутствовала лишь линия огня. Может, потому что в этой однокомнатной квартире не было письменного стола. Но его вполне мог заменить стол-книжка такой же высоты.

Свердлин вышел на балкон и увидел спиленные прутья на балконном ограждении. С улицы этого не было видно, поскольку брешь прикрывал стандартный гофрированный лист. Он крепился болтами, сейчас же его удерживали две петли из медной проволоки.

Генерал указал вперед и спросил, не оборачиваясь:

— Там проходит улица Ново-Садовая?

Вместо лейтенанта ответил полковник Терехин:

— Да. Как раз тот змеистый участок.

Александр Семенович вернулся в зал, поднял с пола патрон калибра 7,62 миллиметра с гильзой, имеющей закраину. Образца 1938 года.

— Какое расстояние до дороги? — спросил он.

— Метров... триста, думаю, — с запинкой ответил лейтенант, покосившись на Терехина: не ответит ли тот первым.

— Приблизительно четыреста, — существенно подкорректировал генерал. — А дальность прямого выстрела из «драгунова» по грудной фигуре как раз равна этому расстоянию.

Генерал подошел к столу, нагнулся, увидев свежие царапины на крашеном полу. Проследил за двойными полосами, которые обрывались в середине комнаты. Присел и нахмурился: линия огня приходилась на балконные перила. Нагнулся еще ниже и покачал головой. В этот раз Крапивин изменил своей привычке. По всему выходило, что он собирался сделать выстрел из положения лежа. Из самого надежного положения. Другого объяснения просто не существовало.

— Что было у Крапивина в руках, когда он выходил из дома, выяснили?

— Да. У него был сверток около полутора метров в длину и багажная сумка серого цвета. Он положил сумку на сиденье, а сверток просунул в салон через дверцу багажника. Судя по словам соседей, он действовал неторопливо.

— Он вообще очень обстоятельный. И меня это начинает раздражать. Как все произошло? Опишите в двух словах.

— Никто не видел, как Крапивин выходил из дома, но его заметили, когда он подходил к подъезду. В руках у него был блок сигарет. Он почти зашел в подъезд, но через несколько секунд вернулся. Было ровно десять минут седьмого. Он подошел к машине, вынул пистолет и застрелил водителя «Жигулей». Сигареты бросил на сиденье, вынул ключи, поднялся в квартиру.

Свердлин прошел на кухню. На полу валялись подмоченные сигареты. Что немного походило на ситуацию в комнате: там в беспорядке валялись винтовочные патроны.

«Ява», — определил генерал, поднимая с полу бесформенную пачку.

— Что думаешь об этом? — спросил он Терехина.

— Я вспоминаю магнитофонную запись — последнюю, кажется. — Николай закрыл блокнот. В него он записал номер телефона Олега Клюева — скорее по привычке не упускать ни одной мелочи. — Крапивин сказал Дьячковой: «Главное — это решение на выстрел. А углов, из-за которых его можно сделать, сколько угодно». Для него важно сделать выстрел. Пусть даже по броне.