Михаил Нестеров - Слабое звено

Полусладкое красное вино, исходящий соком шашлык довершили начатое, и Марк буквально почувствовал прилив сил. В половине двенадцатого, подмигнув проститутке, разрешил увести к себе. И там, в маленькой однокомнатной квартире в Мамоновском переулке, приняв ванну, он растянулся на широкой двуспальной кровати.

Девушка представилась Ингрид – вряд ли ее звали так на самом деле, но класс явно европейский. Невольно округлив глаза на едва затянувшиеся шрамы клиента и свежую рану на запястье, она немедленно дождалась ответа:

– Подружка попалась темпераментная. Сможешь повторить?

Ее Марк выбрал потому, что она не навязывалась к клиентам, не говорила пошлых и глупых фраз вроде:

«Останешься доволен», «Не пожалеешь» – ждала, когда ее заметят. Не совсем верная тактика, но сегодня она ее не подвела. И деньги получила фирменные – «от сотрудников Федеральной службы безопасности».

– Я сделаю наоборот, – пообещала «немка», заодно отвечая на вопрос клиента. – Я буду нежной.

– Да, будь нежной, – попросил Сергей.

Последний раз Марковцев пользовался услугами проститутки лет шесть назад в Таллине. Тогда он перебрал со спиртным и наутро помнил только атласную грудь, бедра... Кажется, что-то отдаленно похожее на секс произошло в ванной.

А вот последний раз к нему были нежны... Подсчитать оказалось делом трудным, цифры перед глазами поплыли, затылок зажгло, по телу пробежала волна кайфа, и Сергей успел подумать: «Так я быстро „озябну“. Впрочем, к чему показывать себя альтруистом?» И он расслабился...

«Да, секса в нашей стране как не было, так и нет. На этот раз утром я вообще ничего не вспомню», – подумал Марк и уснул.

Проснулся он, как ему показалось, тут же, однако настенные часы показывали начало девятого. «Немка» сидела рядом на кровати и мягко касалась ладошкой его плеча. На ее голове тюрбан из полотенца, на плечах махровый халат, руки пахнут кремом, лицо в веснушках."

– Ты не сказал, во сколько будить тебя. Уже восемь.

– Я вижу. – Сергею захотелось притянуть ее к себе, поцеловать – хотя бы за ее домашность, свежесть, за отсутствие вульгарности на лице, просто за приют, хотя и оплаченный. – Я позвоню от тебя?

Она молча перенесла на кровать телефон и деликатно удалилась на кухню.

Сергей набрал номер Скворцовой. Перед тем как поздороваться и назвать ее по имени, перегнулся посмотреть, закрыта ли дверь на кухню. Отчего-то пришла мысль вообще не называть Скворцову по имени – просто поздороваться.

– Привет. Не разбудил?

Он не боялся прослушки – слишком короткий срок прошел с момента его побега. Прослушивание разговоров вещь дорогая, хлопотная, сразу «жучок» не поставишь. Если Катя «на измене» у своих коллег, вначале у ее дома в Барабанном переулке выставят наружное наблюдение. Как его выставляют и как уйти от «хвоста», Сергей знал на «отлично».

– Котенок, не разбудил, спрашиваю?

Нет, наверное, вчера он много выпил или откровенно заспал тот факт, что для Скворцовой он по-прежнему находится в Лефортове.

– На том же месте в тот же час, – он быстро закончил разговор, положил трубку и снова набрал номер, на этот раз он звонил в Дагестан Шамилю Наурову.

На кухне Сергея ждал легкий завтрак, чашка горячего кофе. Не хотелось думать, что «немка» отрабатывает его деньги, но мысль эта занозой сидела в памяти. Закончив завтрак, Марк сказал:

– Возможно, та страстная подруга, которая исполосовала мое тело, станет искать меня. Темперамент, что поделаешь. Ты меня не видела, договорились? Иначе она и тебя исполосует.

19 сентября, среда

Марковцев назначил встречу на Кузнецком Мосту. В столице не жарко, и Катя вышагивала рядом с Сергеем в открытых туфлях на высоких каблуках, вязаной льняной кофте и джинсах.

– Не боишься, что я сдам тебя? – Она кивнула на дом, мимо которого лежал их путь. Кузнецкий Мост, 22, бывшая приемная КГБ, а ныне «почтовый ящик» ФСБ, сюда стекаются в основном анонимные письма от граждан.

Сергей если и ходил по лезвию ножа, то делал это в открытую. Впрочем, наверное, он прав: у себя под носом ФСБ вряд ли станет искать беглого преступника.

– Марковцев, ты столько натворил, что за одно знакомство с тобой положен расстрел. И сам ты живучий.

Ты какой-то непотопляемый. Вот и сейчас не идешь ко дну, а снова хочешь выжить.

– Поможешь мне? Ты единственный человек, Катя, кому я могу доверять.