Михаил Нестеров - Группа особого назначения

Брови Марковцева приподнялись.

— Сломал дверь?!

— Ну не в прямом же смысле слова! Оторвал доску снизу.

— Давно он ушел?

— Отк-куда я знаю, Сергей! В подвале его нет, во дворе следы — немного запорошенные.

— Значит, недавно. Нужно догнать его, Вадим. Заводи машину, бери с собой Олега Качуру — и в погоню. Что бы ни случилось, но его нужно догнать. Живым, понял?

— Понял. — Ещеркин быстро растворился в полумраке коридора.

«Вот это номер! — подумал Марковцев, застегивая на груди рубашку. — Сосед мой бросил пить. Но только потому, что помер. Ай да пацан! Ну ничего, плохиш, скоро тебя достанут. Будет тебе и банка варенья, и пачка печенья».

Главный буржуин сунул ноги в тапочки и выскочил в коридор.

Джип завелся с полпинка. Услужливый трудник, поднятый на ноги, споро работал лопатой, освобождая проезд от сугроба. Качура влез на заднее сиденье, и Ещеркин, едва не задавив трудника, дал газ.

— Будет ловить машину, — имея в виду Саньку, сказал Вадим.

— Если уже не поймал, — пессимистично отозвался Качура.

— Я задавлю его! — Ещеркин выехал на грунтовку и включил дальний свет. — С-смотри по сторонам, Олег, пацан может спрятаться. Вон его следы на перемете, видишь?

Качура кивнул головой и сосредоточил взгляд на движущихся тенях кустарника. На какой-то миг ему показалось, что Санька просто низкорослый, умело загримированный агент спецслужб. Внедрился в монастырь, все разведал и ушел. И запросто мог пропустить машину, спрятавшись в кустах, а потом спокойно идти следом.

— Нужно было посадить его в камеру с надежной дверью, — пробурчал Качура.

— Нужно было сразу убить его! Еще в котельной, — процедил сквозь зубы Ещеркин. — Как Витюшу.

— Он много знает.

— Он все знает! Если он доберется до милиции, всем нам хана! Год с лишним, блин, удачно прятались, спецы из управления по борьбе с организованной п-преступностью с ног сбились, а нашел нас сопливый пацан. Чудовище, ети его мать! Я задавлю его!

— Если только мы не опрокинемся, — заметил Качура. — Осторожнее на поворотах, Вадим.

Ещеркин ожег приятеля взглядом.

— Олег, не нервируй меня! Я и так на взводе. Ведь пошел в туалет и совсем забыл. — Вадим остановил машину и выскочил. Встал по ветру, морщась, выдавливая из себя, помочился. В свете фар, на очередном перемете, были заметны маленькие следы. Но уже более отчетливо. Стало быть, беглец совсем рядом.

Вадим прыгнул в джип и возобновил движение. С ненавистью наехал колесами на Санькины следы. Еще немного, и впереди покажется поворот на шоссе.

Пройдя вдоль шоссе метров двести, Санька понял, что смертельно устал. Руки предательски задрожали, в коленях появилась противная слабость, неожиданно к горлу подступила тошнота. Мальчик почувствовал каждую кость в теле, каким-то чутьем понял, что простыл окончательно, скорее всего у него поднималась температура.

Все, мальчик больше не мог идти. Он присел на корточки, посылая вдаль жалобный взгляд: не окрасится ли в желтоватый цвет горизонт.

Окрасился, и довольно скоро. Силы, покинувшие было Саньку, подняли его на ноги. Он заступил на край шоссе, поднимая руку. Немного постоял с открытой ладонью, потом сжал пальцы в кулак, отставляя и направляя книзу большой палец: так выглядело солиднее. Для убедительности пятился назад, показывая водителю, что торопится, появился не из кустов, а уже давно идет и, несмотря на нежелание водителя остановиться, все равно продолжит путь.

— Ну, давай, останавливайся!

По огням Санька определил легковушку — свет фар струился над самой дорогой и бил в глаза. Машина шла на приличной скорости. От нетерпения мальчик затряс вытянутой рукой:

— Останови, брат! — занемевшими губами прошептал он. Не снижая скорости, машина пронеслась мимо. В нос ударил едкий запах выхлопных газов.

— Спасибо тебе, — пробурчал Санька.

Он снова остановился, присев на корточки, дотронулся до горячего лба рукой. Тошнота не хотела отпускать его, слабость не давала возможности приподнять голову. Появилось необоримое желание лечь на обочине и закрыть глаза, не видеть проезжающих мимо машин, не слышать рокота моторов. Уснуть, подложив под голову кулак, а перед тем, как провалиться в сон, представить на миг ослепительное солнце.

Даже на корточках сидеть было в тягость. Санька понимал, что сдается, причем довольно легко. Но внутренний голос отчего-то не шептал ему: «Вставай, иначе погибнешь». Наоборот, ему словно кто-то нашептывал: «Отдохни, Саша. Приляг — и отдохни. Баю-бай... Спи...»