Сергей Самаров - Кавказский пленник XXI века

Стало обидно. Всегда бывает обидно, когда тебя предают. А ведь я старику даже слегка симпатизировал. Мне нравились люди, которые молятся. Они казались надежными. Хотя «иуды» могут быть везде.

— Что же вы так бездарно попались… — словно бы укоряя нас, сказал еще один голос с акцентом. Это говорил тот полицейский, который стоял рядом с дядей Васей.

— При чем здесь наша бездарность? — возразил я. — Если нас предали, это уже вопрос другого порядка. Против предательства бороться сложно.

— Предали? — переспросил Ананас, хотел было приподняться, чтобы на меня посмотреть, но получил новый удар стволом автомата под ребра, сильный удар, и благополучно предпочел третьего не зарабатывать.

— Старик Василий, — сказал я.

— Старик Василий — это ваш четвертый? Где он? — спросил полицейский, стоявший рядом со мной. — И быстро отвечать! — Он оторвал ствол от моей груди, отвел его подальше, чтобы перехватить автомат двумя руками и ударить меня сильнее и больнее, и выходное отверстие ствола на какой-то момент посмотрело в сторону.

— Да вон же он…

В дополнение к уже отведенному стволу полицейский посмотрел в темноту, туда, куда я кивнул, другие полицейские головы тоже повернулись.

Я не успел подумать о том, что созрел момент для возможности сопротивления, я успел только подумать, что нас все равно пристрелят, как должен был приказать им командующий операцией майор Алимпашаев, и решил, что будет лучше, если пристрелят раньше, до того как переломают ребра. Полицейский стоял ко мне боком. А я лежал на правом боку и, как только ствол посмотрел в сторону, каблуком правой ноги уперся у землю, а левой ногой сильно и резко ударил противника под колени, заваливая его себе на ноги и успев перехватить автомат. На мое счастье, он был не на ремне. Полицейский цеплялся за оружие, но он понятия не имел, что такое применение рычага, а я сделал правильный захват и легко выкрутил автомат.

В это время раздалась короткая очередь где-то за моей головой, и я, приподняв голову, увидел, что Ананас остался без противника и тоже автомат поднимает. Тут же еще одна очередь освободила и дядю Васю, и только тогда я понял, что стреляли со стороны. А стрелять со стороны мог только старик Василий, больше просто некому.

Двое стоящих в стороне полицейских спецназовцев держали оружие на плечах. Они только еще снимали его, готовясь принять ближний бой, когда я уже навел на них ствол и дал очередь. Присоединился ко мне и Ананас, и старик Василий из темноты вложил свою лепту в общее дело. В итоге в живых остался только мой охранник, которого я держал ногами, не давая подняться. Но он вырывался старательно и захватил меня за стопу, пытаясь вывернуть ее классическим болевым приемом из арсенала дзюдо. Будь это стопа правой ноги, я бы вытерпел. Болевой прием проводится на голую ногу, а когда нога в тяжелом и прочном солдатском башмаке, требуется такое усилие, которое и башмак разорвет пополам. Но он ухватился за левую, многократно накануне травмированную, и стал крутить ее. Я не стерпел и среагировал жестким ударом автоматным стволом в нос. Полицейский взвыл и зарычал, но ногу выпустил. Тогда и я выпустил его, потому что уже подскочил из темноты старик Василий, и Ананас с дядей Васей поднялись на ноги и наставили на полицейского свои автоматы, а противник мой был уже безоружным.

Полицейский сел, опустив голову. Сел и я, даже демонстративно потянулся, так и не выпуская автомата из рук, словно бы остатки сна с себя согнал. Но не удержался, чтобы не спросить пленника:

— Теперь твоя очередь. Отвечай. И быстро! Как нашли нас?

— Храпеть надо тише… — зло буркнул полицейский, не поднимая головы.

Ананас поднял автомат, но я посмотрел на него так уничтожающе, что он даже в ночной темноте прочитал мой взгляд и опустил оружие. Мент был прав. Храпит Ананас, как целый зоопарк, битком набитый спящими сытыми львами. Но разобраться с ситуацией нам не позволили новые обстоятельства. Я только продумывал очередной вопрос, как откуда-то из темноты, со склона, но не с ближнего расстояния, раздалось несколько не очень прицельных, скорее отвлекающих и предупреждающих автоматных очередей. Словно кто-то видел, что здесь идет допрос, и пытался удержать допрашиваемого от лишних слов, а нас предупреждал, чтобы не увлекались одним противником и обратили внимание на других.

Мой полицейский резко свалился на бок и перекатился, словно стреляли прицельно по нему. Я короткой очередью в два патрона ограничил его движение в сторону. Дальше уже была темнота, в которой легко можно раствориться.