Чингиз Абдуллаев - Допустимый ущерб

— Извините, это не вы вчера интересовались Эльмурзой Хасановым?

Я сразу повернулась и с ужасом увидела хаджи Рахмана. Он стоял рядом и требовательно смотрел не только на меня, но и на моего брата.

— Меня интересовал другой человек, — сказала я ему. — Я искала номер, в котором живет мой брат. Вот он! — Я показала на Расула.

— Значит, вы прилетели не одна, а с братом, — проговорил он, кажется, не очень веря мне.

Мы с Расулом совсем не похожи друг на друга. Я и погибший Мансур напоминали нашего папу. У нас довольно смуглая кожа, как и у большинства бакинцев. А Расул пошел в маму. Она куда светлее нас.

— Это мой брат, — твердо ответила я, глядя в глаза своему собеседнику.

Мне нечего бояться. Они могут даже проверить. Лишь бы ничего не сделали с Расулом.

— Что вам нужно? — вмешался в разговор брат.

— Ничего особенного, — ответил хаджи. — Я только хочу поговорить с вашей сестрой. Вы разрешите?

Согласно строгим мусульманским канонам посторонний мужчина не имеет права разговаривать с женщиной без присутствия ее близких родственников или согласия мужчин из ее рода — отца или брата. Идеальный вариант, когда рядом муж, но сейчас Арифа при мне не было. Поэтому хаджи и попросил разрешения у моего брата. Тот перевел взгляд на меня, и я согласно кивнула.

— Только минуту, — предупредил Расул. — Мы скоро выходим.

Хаджи кивнул в знак согласия и протиснулся поближе ко мне.

— Вы вчера спрашивали о Хасанове. — Он не уточнял, а утверждал.

Я молчала, решила, что не буду ничего говорить, пока он не задаст своего вопроса.

— Его вчера убили, — тихо проговорил хаджи. — Вы об этом знаете. Я прочитал это у вас в глазах.

Тоже мне, тонкий знаток человеческих душ!.. Почти как Микаил Алиевич, которому всегда известно, о чем я думаю в данный момент.

— Вы знаете, что его вчера задушили, — так же негромко продолжал хаджи Рахман. — Я собирался сдать вас вместе с братом местной полиции, чтобы они вас допросили.

Кажется, я вздрогнула. Только этого мне не хватало! А если он сам убийца и нарочно пытается свалить всю вину на нас, чтобы замести следы?

Убийца? Я в упор посмотрела на него.

Если люди с такими честными глазами бывают убийцами, если даже хаджи, уже совершивший паломничество и являющийся истинно верующим человеком, виновен в жутком преступлении, то этот мир должен опрокинуться. Может, я не так хорошо разбираюсь в людях. Мне далеко до самого хаджи Рахмана или даже до Микаила Алиевича. Но я могу понять, где абсолютно честный человек, а где проходимец. Не может хаджи быть убийцей. Это совершенно исключено. Он не осквернит свою душу таким тяжким злодеянием.

— Не нужно этого делать, — сказала я ему. — Мой брат ничего не знает.

— В таком случае, что знаете вы? — быстро спросил хаджи.

— Ничего. Просто я хотела узнать, где он находится. Мой брат с ним разговаривал, и поэтому я…

Это не портье. Он так требовательно посмотрел на меня, что я покраснела. Можно врать недалекому человеку, обманывать проходимца. Но лгать честному и умному собеседнику очень сложно.

— Вы говорите правду? — спросил хаджи Рахман.

— Нет, — с ужасом услышала я свой ответ.

Словно это сказал кто-то другой. Что со мной происходит? Может, на меня подействовала энергетика этого святого места? Но я не хочу лгать в тот момент, когда мы идем к Каабе. Просто не желаю, вот и все.

— Зачем вы его искали? — поинтересовался мой собеседник.

— Я увидела, как он несколько раз разговаривал с другим человеком, и это показалось мне достаточно странным. — Я предельно честно ответила на его вопрос и увидела, как Расул показывал мне, что нужно заканчивать наш затянувшийся разговор.

— Вы заметили, как он общался с другим человеком из моей группы? — едва слышно спросил хаджи.

Он тоже не хотел, чтобы наш разговор услышали.

— Да, — кивнула я.

Хаджи улыбнулся. Кажется, он понял даже больше того, что я собиралась ему сказать, показал взглядом на Джамалова, потом повернулся ко мне. Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Он довольно усмехнулся.

Какой умный, благородный и понимающий человек! Господи, если бы в нашей стране все муллы и хаджи были такими же людьми, то у нас не осталось бы атеистов и агностиков.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Кеклик.

— Красивое имя, — сказал хаджи Рахман, словно давая понять, что не собирается сдавать нас полиции, и отошел от меня.

— Что он тебе говорил? — спросил Расул, протолкнувшись ко мне.

— Ничего. Спрашивал об одном нашем знакомом… — Я даже не успевала закончить фразу.