Виктор Поротников: Русь против Тохтамыша. Сожженная Москва

От услышанного Адам поперхнулся супом. Его испуганный взгляд метнулся ко Всеволоду.

– Неужто… Остей пожертвует мною? – кашляя, пролепетал Адам.

– Не робей, дружище. – Всеволод похлопал Адама по спине. – Остей на подлости не горазд. Собирайся в дорогу и поживее! Я выведу тебя за городскую стену. В устье речки Неглинки в береговых зарослях укрыты рыбачьи лодки. Мы с тобой сядем в одну из них и уплывем вверх по Москве-реке.

– А как же Прасковья? – Адам схватил Всеволода за руку. – Я не могу оставить ее здесь!

– Значит, возьмешь Прасковью с собой, делать нечего. – Всеволод ободряюще кивнул Адаму. – Я ведь тоже отправлюсь в путь вместе с Агафьей.

Прасковья и Агафья обменялись быстрым взглядом, не скрывая своей растерянности.

– А как же я? – воскликнула Семефа, поднявшись из-за стола. – Всеволод, не бросай меня здесь.

– Для тебя тоже места в лодке хватит, голубушка, – промолвил Всеволод, отхлебнув квасу из кувшина и утерев губы рукавом рубахи. – Иди, собирай свои пожитки. И ты, Агафья, поспешай за ней. Нам нужно выйти из города до прихода сюда татар.

Ветер разогнал тяжелые облака. Непогода улеглась. Облитые дождем купола московских храмов блестели в лучах солнца. Все вокруг было пронизано тревогой и суматохой. По улицам и переулкам метались люди, объятые спешкой и суетой. Толпа простолюдинов расступается перед процессией священников в черных рясах, с крестами на груди, с хоругвями и паникадилами в руках. Возглавляет эту процессию архимандрит Африкан в длинном фиолетовом одеянии, с широкой золотой лентой через плечо, с бархатной митрой на длинных волосах. Громко и нараспев читая псалмы, священники спешат к Фроловским воротам для встречи хана Тохтамыша.

Туда же следуют купцы и знатные горожане в лучших своих одеждах, многие идут с женами. Ремесленники и беднота с руганью и криками теснятся у частоколов, уступая дорогу боярам и дружинникам.

Дабы не потеряться в людской толчее, Агафья и Семефа держались за руки, следуя за Всеволодом, который пробирался кривыми переулками к крепостной стене. Узлы с провизией и пожитками мешали женщинам идти быстро. К тому же позади них шагали, постоянно отставая, Адам с Прасковьей. Оба тащили на себе по мешку с различными вещами. То и дело останавливаясь, Всеволод сердитыми окриками подгонял Адама, попрекая его жадностью и нерасторопностью.

– Чего ты вцепился в мешок с барахлом, дурень, – молвил Всеволод, – ведь речь идет о твоей жизни. Была бы голова цела, а богатство всегда нажить можно!

– Своя ноша не тянет, – огрызался Адам, пыхтя и утирая пот со лба. – Скоро осень и зима, поэтому нам с Прасковьей без теплой одежки никак не обойтись.

Всеволод и его спутники добрались до Беклемишевских ворот, у которых несли стражу Остеевы дружинники во главе с гридничим Кориатом. Отведя Кориата в сторонку, Всеволод что-то прошептал ему на ухо, сделав многозначительный кивок в сторону Адама.

Кориат отдал приказание, стражники сняли дубовые запоры и приоткрыли высокие воротные створы, обитые железными полосами.

– Идите с богом! – Кориат хлопнул Всеволода по плечу.

Беклемишевские ворота выходили к речке Неглинке. Между крепостной стеной и низким берегом реки пролегала дорога, укатанная колесами телег.

Место, где Неглинка впадала в Москву-реку, было покрыто густыми зарослями ивы и ольхи. Всеволоду пришлось изрядно потрудиться, обшаривая прибрежные затоны, укрытые нависающими сверху древними ивами. Обнаружив две рыбачьи лодки, Всеволод выбрал ту, что покрупнее. Он забрался в челн, тщательно осмотрев его днище. Лодка была довольно ветхая, однако течи в ней не было. Подав голос из зарослей, Всеволод призвал к себе своих спутников, которые гурьбой спустились с дороги к реке, с треском продравшись через ивняк.

Когда все разместились в лодке, Всеволод и Адам взялись за весла. Адам устроился на носу лодки, Всеволод сидел на корме. Женщины с узлами и мешками расположились в средней части челнока. Поначалу лодку сильно качало с борта на борт, едва она отошла от берега на середину реки. Агафья и Прасковья испуганно вскрикивали, теряя равновесие и хватаясь за низкие борта лодки. Семефа держалась спокойно, усевшись на мешке лицом к носу челнока. Всеволоду пришлось остановить лодку, чтобы объяснить Агафье и Прасковье, как им надлежит удерживать равновесие, не раскачивая их утлую посудину.

Течение, подхватив челнок, вынесло его на широкий простор Москвы-реки. Всеволод и Адам налегли на весла. Благодаря их усилиям, лодка легко и быстро скользила по свинцово-голубой водной глади. Мимо проплывали берега, покрытые деревьями и кустами, над которыми взлетали вспугнутые утки и цапли. Позади на взгорье маячили белокаменные церкви, бревенчатые терема и крепостные башни Москвы. Панорама города понемногу отступала в даль, теряя свои четкие очертания, сливаясь с зеленью лесов.