Анатолий Афанасьев - Мимо денег

Войдя в конференц-зал, Аня застала прелестную сцену: гейша Наташа, жгучая брюнетка, кормила седенького плейбоя с ложечки из серебряной розетки чем-то белым. Он послушно, как вороненок, открывал рот и проглатывал ложку за ложкой, сопя от удовольствия. Тамара, пепельная блондинка, сидя на пуфике у его ног, с отстраненным видом наигрывала на аккордеоне старинный блюз «Однажды в Акапулько».

— Кыш, девочки! — весело распорядилась Аня. — Свободны до вечера.

Девочки окинули ее неприязненными взглядами, но роптать не посмели. Послушно потянулись к выходу, дико хохоча. Англичанин смущенно улыбался:

— Озорной русский девушка. Зер гут.

По прикидкам экспертов «Токсинора», состояние Джонатана Смайлза оценивалось в три — три с половиной миллиона фунтов. Аня не знала, на чем и как подцепил его Стрепетов, но, возможно, это было одно из его самых ценных приобретений на международном рынке. Дело не только в том, что Смайлз богат (производство парфюма, сеть фирменных магазинов «Галатея» по всему миру), главное, его репутация в бизнесе безупречна. Член респектабельных лондонских клубов, кавалер ордена Подвязки, в прошлом депутат парламента, Смайлз не из тех предпринимателей, для которых главная забота — отмывка капитала, а именно такие оккупировали за последние годы вымирающую Россию. Встретить честного человека среди иноземцев, греющих руки на российском пепелище, так же трудно, как отловить девственницу на Тверской. Грязь липнет к грязи, как деньги к деньгам. В первые годы реформ в Россию еще изредка наведывались представители старинных, с отменной репутацией западных корпораций, чтобы поглядеть, что тут происходит и правда ли, что на шестой части суши, как по мановению волшебной палочки, построен капиталистический рай, но иллюзии быстро развеялись. Со Смайлзом «Токсинору» крепко подфартило, сотрудничество с ним открывало перспективы, которые невозможно оценить в рублях. Он был пропуском в заветные бизнес-угодья, где над колоссальными финансовыми потоками не висела постоянная угроза внезапного привлечения к суду. Конечно, в нынешней России денежному мешку, перевалившему за черту досягаемости, никакие суды не страшны, но ведь не будешь вечно сидеть в красно-коричневом замке с фарфоровыми писсуарами, хочется выйти на мировой простор, хлебнуть истинной цивилизации, прикоснуться трепетной рукой к общечеловеческим ценностям, улыбаться безгрешной, светлой улыбкой миллионера, не опасающегося, кроме всего прочего, выходить из дома без охраны. В логове хорошо, а на воле, на лазурных берегах — еще лучше. И потом, в самой России кто даст гарантию, что завтра на трон не усядется какой-нибудь отморозок с недолеченной психикой и не заорет на всю вселенную: «А ну подать сюда декларации о доходах!» Опасные прецеденты возникают сплошь и рядом, как пузыри на воде, и самый последний из них — гнуснейший наезд на империю уважаемого даже в Израиле барона Гусака. Вот уж чернь вволю потешилась над господами, и никто ее не пнул сапогом в пах. И свободная пресса позорно притихла, будто ее поморили дустом.

Все эти тонкости россиянского предпринимательства Стрепетов растолковал фаворитке месяц назад, когда Джонатан Смайлз прибыл в Москву с ознакомительным визитом. Тогда же поставил перед ней непростую задачу: очаровать стареющего павиана таким образом, чтобы тот и помышлять не мог оторваться. Аня задала невинный вопрос: «И как далеко, Олег, я могу зайти?» «Чем дальше, тем лучше», — отрубил пылкий любовник.

Аня с заданием, кажется, справилась: между нею и англичанином установились дружеские, замешенные пока на необременительном флирте отношения. Джонатан ей понравился сам по себе: аристократичный, деликатный, опрятный, щедрый — на нем сияла печать избранничества, как на всяком человеке с тонкими чувствами, освобожденном от необходимости думать о хлебе насущном. Он был по-детски непосредствен, а когда переходил на русский язык и начинал забавно коверкать фразы, Аня то и дело прыскала в кулачок. Впрочем, она не заблуждалась: благородный англичанин явился в Москву не на прогулку, а за легкой поживой, как и все прочие до него.

Уселась напротив, налила в бокал кока-колы, а гостю в рюмку капнула коньяку, провозгласила тост:

— С возвращением в Москву, дорогой Джо!

Смайлз машинально поправил галстук, ответил без улыбки и по-русски:

— Будем здоровеньки, мисс Аннет.

Выдержав приличествующую паузу, Аня продолжала на чистейшем английском (в этом отношении Джонатан Смайлз делал ей комплименты):