Олег Приходько - Каратель

…Влад с улыбкой наблюдал за этой операцией в окошко на лестничной клетке. Операция носила кодовое название «Хрусталь» и имела целью избавление от вещдоков. Под обличьем бизнес-леди скрывалась плохо закамуфлированная простушка краснодольского розлива, и раскусить ее не составляло труда.

— Отнесла бы в пункт приема стеклотары, — посоветовал он, как только горе-конспираторша подошла к двери своей квартиры. Она испуганно обернулась, уставилась на Влада, стоявшего на пролет выше. — Пригласишь в дом или будем разговаривать здесь?

— Что тебе от меня нужно?

— Узнать, что тебе рассказывал Кожухов в последние сутки своей жизни.

— Ты что, из милиции?

— Милиция сейчас занимается списанием хищений на твоего любовника. А убийцы его телохранителя никого не интересуют. Кроме меня. Я промолчу, когда ты плюнешь мне в лицо, если я не найду их.

Она покосилась на дверные глазки соседних квартир и вставила в замок ключ:

— Входи!..

Накануне Панич позвонил в ресторан «Тридорожье» и попросил организовать поминки по безвременно усопшему Кожухову для небольшой группы лиц. Ресторан был построен на его деньги и находился в семи километрах по Московскому шоссе. Столы накрыли на террасе, выходившей на живописный берег Серебрянки. Первым приехал Панич с двумя телохранителями и китайцем, которого сразу же отправил на кухню — проследить, чтобы повара приготовили несколько заказанных заранее блюд по его вкусу. За ним подтянулись остальные: Зарицкий, Вершков, мэр Краснодольска Зуров в сопровождении Иевлева. Последним прибыл Губарь.

Дымились мангалы, звенела посуда на столах, сновали подобранные по росту официанты в красных косоворотках. Девушек на сей раз не приглашали — дел накопилось множество, решать их нужно было без постороннего присутствия.

— Грязно работают, сволочи, — сдавив граненую стопку в кулаке, предложил версию Иевлев. — Вначале заграбастали банк, потом прислали комиссию, организовали провокацию в Беларуси и вывели дело на международный уровень. Теперь поняли, что регион им не захомутать — освободили место для своего представителя. Дальше найдут нарушения в акционировании и попытаются заграбастать все в свои лапы.

— Все не заграбастают, — спокойно возразил Панич. — Всем они подавятся.

Он имел в виду «базу». Никто, кроме него и Губаря, не знал ни о попытке вынести «снег», ни об аресте транспорта в Худиксвалле, ни, тем более, об осмии: старик надеялся, что все вскоре уладится, и опасался посеять панику до времени.

— Выпьем, — сказал он, чтобы прекратить этот разговор.

Потянулись к закускам — волованам с икрой, анчоусам, крабам, копченой утке, форели, мидиям, фаршированной муссом индейке, поросятам в сацибели и прочему, — словно ели в последний раз или, по крайней мере, допускали, что в последний.

— Кажется, там определился этот самый «представитель», только вот кого он представлять будет, пока не знаю, — неуверенно проговорил Зубов, промокнув салфеткой сальные губы.

Информированность мэра ни у кого не вызывала сомнений.

— Ну так не томи, Аркадий Лаврентьевич, — дожевав ломтик камчатской сельди в винном соусе, попросил Панич. Вчера он узнал от Салыкова о предполагаемой кандидатуре на место Кожухова и теперь хотел знать, совпадает ли его информация с той, которой располагает мэр.

— Угадайте, кто мне вчера звонил? — спросил Зуров.

— Если я угадаю, вы решите, что ваш телефон прослушивается, — пошутил Зарицкий.

Шутку оценили взрывом смеха.

«Хорошо поминают покойника», — подумали официанты.

— Вечером, часиков в девять, — отсмеявшись, продолжил Зуров, — звонок. Снимаю трубку: «Аркадий, сколько лет, сколько зим! Мещанинов Николай Иванович беспокоит».

Он помолчал, впитывая жадные взгляды. Не смотрел на него только Панич — пытался согнуть большим пальцем зажатую в кулаке стальную вилку: Салыков оказался точен!

— Тот самый? — удивленно спросил Вершков.

— А какой же еще? Он, он! Директор комбината, секретарь горкома, затем Генеральный треста, теперь — замначупр министерства.

— И… что? — произнес Панич в тишине.

— Ни-че-го. Просто я подумал: зачем ему было звонить спустя десять лет? Прощупывал, как тут да что, не собираюсь ли я в Москву на Совет Федерации. А поездочку такую мы с губернатором наметили еще в мае, значит, была у них встреча?

— А чей он человек? — пьяно растягивая слова, поинтересовался Губарь. До визита сюда он успел пропустить несколько рюмок в «Самоцвете», где поминали Кожухова.