Олег Приходько - Каратель

— Ты уходишь?

Он взял ее за руку, благодарно посмотрел в глаза.

— А как же…

Он понял, что она хотела сказать, но не ответил, а только махнул рукой и вышел.

— Хочешь, я поеду с тобой? — услышал, спускаясь по лестнице.

— Не нужно, Поля! — крикнул. — Спасибо тебе!

Ошутив в кармане непривычную тяжесть, Кожухов задержался в подъезде, вынул пистолет и передернул затвор. Сейчас ему даже хотелось, чтобы на него совершили нападение «боевики одной из организованных преступных группировок» или всех сразу — в его положении такой исход выглядел бы достойно.

Он шел по улице в направлении высотного здания «Краснодольскцветмет», шел открыто, не таясь и ни на кого не глядя. Вечерело. От улицы Генерала Сопикова до Оранжерейной, где находился офис, было минут сорок ходьбы, можно было поймать такси; но Кожухов не спешил — работа, семья, Панич с его головорезами, министерские комиссии — все, все, что составляло его жизнь, когда-то казавшуюся самоценной, было теперь позади. Перейдя улицу, как полагалось, на зеленый свет, он свернул в Оружейный проезд, сократив таким образом несколько кварталов, миновал обезлюдевший ввиду позднего времени вещевой рынок, припоминая, когда в последний раз ходил вот так, пешком, налегке и без охраны, но не припомнил. Чувства притупило коньяком, думать ни о чем не хотелось, только когда — уже на подходе к управлению — он обнаружил, что забыл у Полины часы, мелькнула мысль: «Все правильно, все так и должно быть: остановилось время!»

На работе его явно никто не ждал: таращился вахтер, застыл на лестнице начальник планового отдела, оборвал на полуслове приветствие сотрудник НТО. В приемной пахло валерианкой. Секретарь-референт Кожухова Зинаида Кондратьевна вскочила со стула и отпрянула в сторону:

— Вы?! Ой, а вы… вас там ждут, — вялым жестом указала на дверь главного инженера, расположенную напротив кабинета Кожухова.

— Идите домой, Зина, — впервые назвал он пятидесятилетнюю секретаршу по имени. — Все в порядке, идите домой.

Он вошел в кабинет и остановился на пороге, пораженный увиденным: сквозь плотную дымовую завесу проглядывали лица Губаря, Вершкова, начальника УВД Коврова, за столом главного инженера Сушкевича сидел гэбист Зарицкий, были здесь еще какие-то люди, среди которых он узнал руководителя министерской комиссии, рядом с подполковником милиции сидел большой седой человек в массивных очках.

— Здравствуйте, господа, — сказал Кожухов.

Немая сцена завершилась бурной многоголосицей, в которой ничего нельзя было разобрать. Первым членораздельно заговорил генерал Ковров:

— С вами все в порядке, Анатолий Борисович?

— Как видите.

— Где вы были?

— У любовницы.

Снова наступила короткая тишина. Кто-то смущенно кашлянул в кулак.

— Вы знаете о том, что убит ваш телохранитель? — спросил милицейский чин. — И что вас повсюду ищут?

— Да. Час назад я услышал об этом в теленовостях. И снова пауза.

— Судя по вашему тону, вы не отдаете себе отчета в происшедшем! — мрачно пророкотал незнакомец в очках.

Кожухов прошел в глубь кабинета, остановился у торца крайнего стола:

— А судя по вашему, вы — Верховный Судия? Все возмущенно загомонили.

— Да он же пьян! — воскликнул руководитель министерской комиссии.

Человек в очках выдержал вызывающий взгляд Кожухова и, дождавшись тишины, спокойно ответил:

— Нет. Я старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре Российской Федерации Кормухин Леонид Григорьевич. Хотя встреча с Верховным судом вам тоже, возможно, предстоит.

Кожухов покачнулся, придержался за спинку стула, на котором сидел Губарь.

— Ввиду срочности дела, по которому я прилетел из Москвы, мне необходимо побеседовать с вами. Полагаю, это будет удобнее сделать в прокуратуре, — тоном, не предусматривающим возражений, отчеканил Кормухин.

— У вас есть ордер? — спросил Кожухов.

— Ордер… на что?

— На мой арест.

Кормухин сдвинул очки на нос и исподлобья посмотрел на Кожухова. Походило, министерский чиновник прав: директор был явно нетрезв.

— Нет, — покачал головой и насмешливо добавил: — Пока нет.

— В таком случае, я могу позвонить из своего кабинета домой?

— Разумеется.

В приемной уже никого не было, Зинаида Кондратьевна ушла. Кожухов достал из кармана ключ, открыл кабинет. Кондиционер оставался включенным — пахнуло свежестью. Запершись, он опустил на окнах жалюзи и подошел к телефону, но как только снял трубку, вспомнил о предостережении Земцова: телефон наверняка прослушивался — и этот, служебный, тоже. Звонок Джеку Камаю отпадал.