Александр Тамоников - Комбат

– Да, бойцы из них еще те.

Стрельцов вспомнил о водке, повернулся к водителю:

– Слушай, солдат, а хромой пойло принес?

– На тачке привез ящик. Я только бутылки по тайникам рассовал, как появились эти чебуреки. И давай орать на меня!

– То, что водку старик привез, хорошо. А ты, наверное, сдрейфил?

– Не то что сдрейфил, но очканулся. Вас нет, я один… Эти прут, стрелять нельзя. Думал, машину бить начнут. А тут и вы появились. Вовремя!

– Не дрейфь! Это пока еще цветочки, ягодки ждут впереди!

– Да я уже понял.

Стрельцов обернулся к Раневичу:

– Придется докладывать об инциденте.

– Зачем?

– Не доложим мы, менты или местные власти все одно командованию сообщат. Да еще так конфликт представят, что мы вещи на рынке без денег забрали, ограбили торговцев, короче. А охранников или мужиков, что попытались восстановить справедливость, чуть ли не расстреляли, одному морду разбили…

– И думаешь, в штабе не поймут, что к чему? Или нас за этот проступок домой отправят?

– Хрен его знает, штабистов, поймут они или нет… Домой не отправят, но неприятностей будем иметь выше крыши. Могут и трибунал организовать.

– За что? – воскликнул Раневич.

– За мародерство. Или, может, у тебя есть чеки на товар?

– Откуда?

– Вот именно! Так что надо сработать на опережение. И обо всем в подробностях доложить комбату. Чтобы особист успел замять дело.

– Ну, надо так надо! А может, сразу к особисту заглянем? Ему все и объясним. Майор Лифанов мужик свой. Поймет и сделает все, как надо!

– А потом Голубятников так вздрючит за то, что через голову прыгнули, что трибунал мелочью покажется. Нет, Виталя, без комбата нельзя.

– Ну, тогда к командиру! Только водку разгрузить надо.

В разговор вступил солдат полкового медицинского пункта:

– Да вы за водку не волнуйтесь. Я вам ее в любое время и куда скажете перенесу.

– Но так, чтобы никто не узнал, понял? – предупредил Стрельцов.

– Само собой! Не в первый раз.

– Смотри! А ты, Виталь, глянь, не увязались абреки за нами?

Ответил тот же водитель:

– Нет, товарищ старший лейтенант. Сзади никого, я в зеркало смотрю. И в городе за нами никто не рюхнулся.

– К ментам своим рюхнулись, – сказал Раневич.

– Ну и черт с ними! Значит, так, поем одну и ту же песню! Телефоном воспользовались квартирным, заехали на рынок, благо он рядом, на окраине стоит, прикупить продуктов. А как вышли, увидели толпу возле «УАЗа». Пытались успокоить ситуацию мирно, но кавказцы вели себя агрессивно и реально угрожали нам. Пришлось применить оружие. Открыли предупредительный огонь, как и инструктировал Голубятников. Очереди охладили пыл горцев, больше похожих на бандитов – и вооруженных, кстати. Мы свалили. О водке, хромом Казимире – ни слова.

Стрельцов взглянул на водителя:

– А ты, боец, так вообще ни черта не понял. Ехал туда, куда говорил я. Останавливался там, где я приказывал. У рынка к машине подкатила толпа и начала орать, угрожая расправой. Ты закрылся в салоне. Потом подошли мы. Ты слышал две очереди, в конфликт не вмешиваясь. Затем я приказал тебе возвращаться на базу. Ясно?

– Так точно, товарищ старший лейтенант! Что же дальше будет?

– Хуже будет, солдат, гораздо хуже!

– Это плохо!

Раневич сказал:

– Тебе-то чего волноваться? Будешь отираться при медпункте под охраной.

– Так-то оно так, но все одно боязно.

– Держи хвост пистолетом. Ты же десантник!

– Я держу… Подъезжаем. Где встанем?

– У штабной палатки комбата.

В 11.47 санитарный «УАЗ» остановился у временного командного пункта командира усиленного батальона подполковника Голубятникова.

Из воспоминаний Героя России, подполковника ВДВ Голубятникова С.Н.:

Из Моздока сводному полку, в состав которого входил и подчиненный мне усиленный парашютно-десантный батальон, предстояло совершить марш до Грозного. В определенное время мы начали движение колонной. Марш проходил тяжело. Во-первых, мешали метеоусловия, во-вторых, из-за того, что колонна растянулась на многие километры, управление подразделениями осуществлялось с трудом. Ну и в-третьих, нашему движению мешали заслоны местных жителей. Я думаю, они не по своей воле выходили на дорогу, выставляя поперек трассы собственные машины. Кто-то руководил ими, а точнее, принуждал к этому. В основном разблокирование маршрута производилось после переговоров, но чем ближе подходили к Чечне, тем настроение местных жителей, мужчин главным образом, становилось все более агрессивным. Стали возникать ситуации, угрожающие жизни подчиненных. В некоторых случаях приходилось открывать предупредительный огонь, идти на таран заграждений из автомобилей. От милиции практической помощи мы не получили. А позже она исчезла. Движение затруднял рельеф местности. Подъемы сменялись спусками и наоборот. Вокруг степь и холмы, с которых можно было вести прицельный огонь по колонне. Но, видимо, боевики не решились выставить на высотах огневые точки, понимая, что ущерб войскам они нанесут минимальный, а в ответ получат такой удар, от которого не только огневых точек, холмов не останется. Вот так и шли к Чечне: медленно, с вынужденными остановками, в постоянном напряжении. Разведка работала постоянно. И это был только марш, и колонна двигалась по Ингушетии. Впереди нас ждала неизвестность. И это не могло не беспокоить…