Александр Тамоников - Комбат

2 декабря подъем личного состава провели позже обычного, в 8.00. За ночь развернули ПХД – пункт хозяйственного довольствия, поэтому уже был роздан горячий завтрак. В пятницу занимались обустройством территории. Штаб батальона разработал план занятий применительно к местности. И из того, как были организованы занятия, ни у кого, даже у самых оптимистически настроенных бойцов, не осталось сомнений: впереди батальон ждет не прогулка по Чечне, а самая настоящая, тяжелая война. Это подтвердили и разведывательные данные, передаваемые из мятежной республики. Чеченцы готовы были дать отпор российским войскам. Особенно сильно укреплен Грозный, в котором практически каждый дом превращен в крепость.

2 декабря, 20.30.

Офицеры 8-й роты вернулись с ужина. Командир и заместители сразу же упали на кровати, старшина присел у печки читать книгу. Прапорщик Митрин был заядлым читателем и постоянным клиентом полковой библиотеки. И на войну он взял с собой с десяток книг в мягкой обложке. Абрамов, переодевшись – его взвод днем занимался инженерной подготовкой, – отправился к личному составу, назначенный ротным ответственным по подразделению. Стрельцов с Раневичем на кровати последнего разложили нарды. Играли на деньги, но чисто символически: партия – 10 рублей, с отдачей долга по возвращении в полк. Сыграв партию, Стрельцов взглянул на командира роты, настраивавшего переносной радиоприемник. Тот трещал, выдавал пламенные речи на непонятном языке, но капитан не сдавался, пытаясь поймать Москву, хоть какую-нибудь, только не местную, музыку.

– Командир! Брось ты это дело! Вруби магнитофон.

– Да врубил бы, и кассеты прикупил новые перед отправкой, но в последний момент забыл положить их в рюкзак, – ответил Макарьев. – А та, что в деке осталась, надоела до чертиков.

– Надо исправить положение!

– Каким образом? У соседей попросить? Бесполезно! Уже спрашивал. У кого если и есть что-то, то старье.

– Зачем у соседей? В Моздок мотнуться!

– Чего? В Моздок?

– А что? Тут до окраины города не больше километра. И сам он небольшой, за полчаса весь объедешь.

– Объехать-то объедешь, да кто тебя в Моздок отпустит? Или предлагаешь, чтобы я пошел к Голубятникову и спросил: разрешите, мол, товарищ подполковник, выезд моим офицерам в Моздок, а то я кассеты магнитофонные в Рязани забыл, купить бы надо. Вечерами скучно! Представляешь, куда меня пошлет Голубятников за кассетами?

Раневич улыбнулся:

– Представить нетрудно. Гораздо дальше Грозного и всей Чечни!

– Вот именно, чего тогда хрень несете?

Стрельцов пересел на край кровати Макарьева:

– А ты к нему обратись по другому вопросу.

– Какому другому?

– Скажи, офицеры Стрельцов и Раневич очень просят отпустить в город, позвонить своим дамам. Обещали, мол. А с командного пункта с Рязанью не свяжешься. Так и скажи, очень просят. Батя мужик с понятием. Глядишь, и отпустит. А мы из Моздока водочки привезем, закуски приличной, кассет тебе новых. Может, шмотки какие на рынке подберем. И вообще, проведем рекогносцировку города. Сколько нам здесь стоять, неизвестно, а так хоть разнообразим жизнь. Узнаем, что и где можно купить, по какой цене, откуда дозвониться до дома; ведь ты наверняка тоже не против пообщаться с супругой?

– Я не против, но идите-ка вы к комбату сами. Разрешаю вам обратиться лично к вышестоящему командованию. И когда будете излагать просьбу, не забудьте упомянуть о водке. Это весьма весомый аргумент, чтобы послать вас не только в Моздок… И не мешайте.

Стрельцов подошел к Раневичу:

– Слыхал?

– Слыхал! В принципе ротного понять можно, на хрена ему лишние напряги?

– Тогда пойдем к Голубятникову?

– Пойдем! Попытка не пытка.

– Так! А если отпустит, то какую машину запросим? Пехом, конечно, можно прогуляться, но не хочется, да еще неизвестно, как нас в городе примут.

– Нормально примут. Летуны-то живут здесь, и ничего?

– Ладно, так какую машину запросим?

– Тут два варианта: либо командирскую, что вряд ли получим, либо санитарку, а с начмедом я договорюсь.

– Что ж, – Стрельцов повернулся к ротному, – разрешите идти, товарищ капитан?

– Валите!

Накинув куртки, взводные направились к командирской палатке, где временно разместились Голубятников и его заместители.

Комбат стоял на улице, курил. Офицеры подошли к нему. Стрельцов козырнул:

– Разрешите обратиться, товарищ подполковник?

Голубятников бросил окурок в ведро, служившее урной: