Андрей Воронин - Слепой. Живая сталь

– Генерал Моралес? – переспросил Горобец. – Просил? Н-да… Подозреваю, что сеньор Алонзо не привык, чтобы ему отказывали в его просьбах…

Сумароков рассеянно отпустил край брезента, и тот беззвучно упал, скрыв то, что стояло на платформе, надежно закрепленное вбитыми между катками и приколоченными к настилу деревянными клиньями. Застоявшийся, как жеребец в стойле, смуглый черноволосый плотник, деликатно отодвинув Сумарокова плечом, протиснулся между ним и платформой и стал сноровисто пришивать брезент к каркасу при помощи мощного пневматического степлера. Под шипение сжатого воздуха и резкие щелчки впивающихся в древесину стальных скоб они отошли в сторонку, чтобы не мешать работе, и остановились.

– Охренеть можно, – повторил Сердюк. – Чего они там, в своей Москве, нанюхались?

– Я давно заметил, – поддержал его Сумароков, – что мир сошел с ума.

– Начальству виднее, – как обычно, подвел черту под обсуждением рассудительный Гриняк.

Утверждение было столь же бесспорное, сколь и бессмысленное, но ничего более содержательного Алексей Ильич не придумал – старался, но не смог, уж очень сильно был растерян и выбит увиденным из колеи.

Несмотря на солидные размеры, Букараманга оправдала худшие ожидания Игоря Вадимовича, оказавшись именно такой, какой он ее себе представлял по снятым в Голливуде приключенческим фильмам, действие которых происходит на территории Колумбии, – перенаселенной захолустной дырой, где национальный испано-индейский колорит в равных пропорциях смешался с худшими проявлениями современной западной цивилизации. В Керчи, когда он оттуда уезжал, было плюс двенадцать, в Симферополе – четырнадцать, а здесь, как и в столичной Боготе, столбик термометра показывал без малого тридцать градусов в тени – понятно, что не мороза. Зиму Игорь Чернышев никогда особенно не любил, а нынешняя и вовсе успела ему осточертеть, но к такой резкой смене времен года он, как выяснилось, был не готов. Дело усугублялось особенностями местного климата: за городом было не продохнуть от густых влажных испарений тропического леса, а в городе к ним добавлялся не менее густой смог, извергаемый выхлопными трубами бесчисленных автомобилей, мотоциклов и мопедов, владельцы которых никогда не слышали о европейских стандартах, ограничивающих выброс вредных веществ в атмосферу.

Автостанция, по счастью, располагалась в двух шагах от центральной площади – карту покупать не пришлось, хватило языка, которым Игорь Вадимович недурно владел благодаря опыту работы в Латинской Америке. По пути туда в глаза ему бросилась вывеска скобяной лавки. Повинуясь внезапному порыву, Чернышев вошел и некоторое время разглядывал разложенные в стеклянной витрине револьверы и пистолеты всех мыслимых марок, форм, цветов, размеров и калибров. Толстый хозяин лавки, по виду – чистокровный индеец, осведомился, остановил ли сеньор на чем-нибудь свой выбор. Чернышев указал на приглянувшийся револьвер – тупоносый компактный «харрингтон-ричардсон», сверкающий серебряным блеском отполированной нержавеющей стали.

– Отличный ствол, – одобрил его выбор хозяин. – Модель девятьсот. Недорогой, легкий, удобен для скрытого ношения, безотказный, а главное, многозарядный – обратите внимание, барабан рассчитан на целых девять патронов, что дает преимущество в перестрелке – преимущество, осмелюсь заметить, могущее спасти вам жизнь. У сеньора есть лицензия на право ношения оружия?

– У сеньора нет лицензии, – честно ответил Игорь Вадимович.

– Тогда это будет стоить немного дороже, – просто и буднично сообщил толстяк. – Надеюсь, наличные у сеньора имеются?

Наличные у сеньора имелись, и через две минуты он покинул лавку, чувствуя, как правый карман пиджака тяжело оттягивает заряженный револьвер, а левый – пригоршня высыпанных из коробки патронов двадцать второго калибра. Солидная тяжесть оружия успокаивала, внушая уверенность в себе, которая была Игорю Вадимовичу жизненно необходима. Каждый дипломат – немножечко шпион, но вот именно и только немножечко. Игорь Чернышев никогда не считал себя классическим авантюристом, искателем приключений, и это едва начавшееся турне по экзотическим местам с подложным паспортом в одном кармане и купленным из-под полы дешевым револьвером в другом уже успело надоесть ему хуже русской зимы. Он не привык и не хотел привыкать к жизни бродяги, все имущество которого помещается в небольшой дорожной сумке, и мечтал, чтобы все это поскорее кончилось.