Майкл Утгер - Прежде, чем уйти

– Очень мало, сэр. Обычный малый, замечаний по работе не имел… Это, пожалуй, все.

– Сколько времени он работал у вас?

– Года два. Может, немногим больше.

– У него были приятели на работе?

– Ну какие могут быть приятели в котельной? Напарник был. У нас обычно в подвале работают по два человека.

– Кто этот напарник?

– Джо Чемберс.

Галлахер заерзал в кресле, его раздражал этот тип, из которого приходилось тащить сведения клещами.

– Я могу поговорить с этим Чемберсом?

– Сожалею, сэр. Но после этого происшествия Чемберс на работу не явился. Возможно, он и пристукнул своего напарника. У этих цветных та…

– Обычно они вместе уходили из ресторана? – оборвал домыслы управляющего шериф.

– Да. Около двух часов ночи, когда прекращает работать кухня. Заступают они в три дня, за два часа до открытия…

– Почему вы решили, что они уходят вместе?

– Я ведь тоже задерживаюсь допоздна, сэр. Мало ли что! Так вот, я несколько раз видел их вместе, когда возвращался домой. Они направлялись в сторону негритянского квартала. Это дает повод думать…

– Это не дает вам никаких поводов.

– Но Чемберс на следующий день не явился!

– Вы знаете его адрес?

– Нет. Мы не оформляем рабочих и документацию на них не держим – лишние заботы.

– Заботы? Вы просто избавляете себя от налога. И даете хитрецам возможность получать пособие и одновременно жалованье. Цветных это, конечно, не касается. Их можно вышвырнуть в любой момент, ничего им не заплатив.

– Вы странно рассуждаете, шериф, – вмешался директор, – но в любом случае это касается только нас и налоговой конторы.

Галлахер даже не взглянул в его сторону.

– Вы больше не видели Чемберса?

– Нет. Мы наняли других людей.

– И где его найти, тоже не знаете?

– Полагаю, в гетто. Я же вам говорил, что иногда видел их из машины.

Галлахер встал и загасил сигарету в хрустальной пепельнице.

– Чем вас могло заинтересовать это обыденное дело, шериф? – спросил Люк. – Негритянская резня уже давно никого не удивляет.

Его вопрос остался без ответа. Галлахер направился к выходу. Стенсон услужливо раскрыл перед ним дверь.

– Будем очень рады, мистер Галлахер, если вы посетите нас с супругой. У нас отличная кухня.

– От вашей кухни несет паленым, Стенсон, – ответил шериф, выходя в коридор.

Чарли напевал красивый старый спиричуэл, вычищая мусорные ящики и ставя их вдоль стены дома. Он не услышал, как рядом остановилась полицейская машина, и заметил ее, лишь когда хлопнула дверца.

Высокий мужчина с резкими чертами лица отошел от автомобиля и приблизился к нему, держа руки в карманах светлых брюк.

– Где находится квартира Вильямса? – спросил он властно.

«На кладбище», – хотел ответить пожилой негр, но видя перед собой жесткое лицо и патрульную машину, из которой тот вышел, не решился.

– На четвертом этаже, – Чарли кивнул на подъезд и назвал номер квартиры.

Галлахер поднял голову и осмотрел обшарпанный дом. Стекла во многих окнах заменяли пожелтевшие газетные листы. Он вошел внутрь. В длинном коридоре не горела ни одна лампочка, пахло плесенью. Поставив ногу на первую ступеньку, он невольно подумал: «Не лучше ли достать револьвер? А вдруг где-то за углом притаился чернокожий, готовый проломить мне череп или перерезать горло?» Медленно и осторожно ступая, шериф поднялся на четвертый этаж и постучал в дверь. Через несколько секунд ее приоткрыли, но цепочку не сняли.

На него смотрела седая сухопарая негритянка. Ее черное платье почти сливалось с кожей.

Он достал из кожаного футляра служебный жетон и уже в который раз за сегодняшний день предъявил его.

– Вы, вероятно, из полиции… Сейчас, когда его убили… – это прозвучало как обвинение.

Галлахер сказал неожиданно виноватым тоном:

– Вы правы… Я шериф округа. А вы, вероятно, миссис Вильямс. Позвольте войти, мне необходимо поговорить с вами.

Она сняла цепочку и пропустила его в квартиру.

Эта рано постаревшая женщина была хорошо знакома с нуждой и научилась ей покоряться. Даже сейчас ее лицо выражало скорее ожесточенность, чем горе. Она жестом пригласила шерифа войти в комнату.

Посреди комнаты стоял стол, на нем лампа и пепельница, несколько колченогих стульев прятались по углам. Женщина подошла к столу и включила свет.

– Садитесь, сэр, – сказала она, устраиваясь на краешке кровати.

Галлахер сел и, выдержав паузу, тихо спросил:

– Когда вам стало известно о смерти сына?