Максим Шахов - Бомба под президентский кортеж

– Из частных, – пожал Колыванов плечами.

– А раньше, видать, в государственных служил. Видно по тебе!

– Служил.

– Где? Ясно, что не в ментовке и не в «конторе». У тех глаз другой.

– Эх, дедок, дедок. Служил я за границей. Чужие секреты нам передавал, наши секреты от них берег. В меня стреляли, я в них стрелял, товарищей терял, по родимым березкам скучал.

– Вона как, значит? Разведка! Ну, и то дело, не мне чета. Уважаю. Так ты поклянись мне, офицер, перед смертью моей поклянись, что внучке ничегошеньки про мое прошлое не скажешь. Не надо ей это!

– Что с тобой поделаешь, старик, умеешь ты уговаривать, – горько усмехнулся Колыванов. – Так и быть – могу поклясться, что ничего твоей внучке не расскажу.

– Испугался я за внучку мою, – слабеющим голосом продолжал говорить старик. – Ты офицер, скажи там кому надо… Много у меня на душе разного, много чего таскать приходится… За внучку боюсь…

Колыванов встал и подошел к окну. Отсюда, с третьего этажа, он видел как на ладони весь боковой фасад гостиницы. И судя по одинаковым портьерам, это были как раз гостиничные номера. А ведь здесь жил Валииди! Совпадение? Совпадение, что Валииди здесь живет, или то, что этот самый Майкл пришел к старому больному вору в квартиру, окна которой выходят именно на гостиницу «Амур». Это стоило обсудить, и для этого старика стоило передать в руки врачам. Есть о чем с ним еще поговорить…

Сунув руку в карман и нащупав коммуникатор, Колыванов обернулся к старику, решив настаивать на госпитализации, а заодно и сообщить Кораблеву о некоторых обстоятельствах этого странного дела. Рука замерла на половине дороги к карману.

– Старик! Ты чего?

Колыванов присел на корточки, посмотрел в невидящие глаза старика и все понял. Он приложил пальцы к артерии, но, естественно, никакого признака пульса не обнаружил. Да живые так и не смотрят. Взгляд, устремленный в пустоту, в никуда. Вот так закончилась жизнь двух людей! Колыванов хотел выругаться вслух, но решил, что в присутствии покойника этого делать не стоит. Если это из-за Валииди, то будь он еще трижды проклят. Кто его сюда звал, кто дал ему право сеять вокруг себя смерть? Живи у себя, воюй у себя, разбирайся с соотечественниками! Так нет!

На пороге Колыванов столкнулся с полицейскими в сопровождении одного из офицеров местного УФСБ. Тот выжидающе посмотрел на Колыванова, дождался отрицательного угрюмого покачивания головой и махнул полицейским, чтобы заходили. Колыванов вышел на улицу и подошел к Кораблеву.

– Что там? – спросил Антон, всматриваясь в лицо напарника. – Судя по твоему лицу, еще один труп?

– Не наш сегодня день, Тоша!

– Не совсем, – Кораблев потащил Колыванова в сторону. – Перехватили того ухаря с тубусом, сюда везут. Сейчас Лев приедет, устроим очную ставку.

– Какого ухаря, с каким тубусом? – не понял Колыванов.

– Похоже, что киллер. А что киллеру ошиваться возле маленькой и не очень солидной гостиницы, где не живут миллионеры и депутаты?

Колыванов покосился еще на одно тело с простреленной головой, которое лежало возле самого угла, и узнал в нем того парня, что стрелял в девушку. Теперь многое вставало на свои места.

– Это точно, Тоша, вон тот парень, которого ты так умело ухлопал, – заговорил Колыванов, глядя, как Кораблев нахмурился и стал смотреть в сторону, – пришел к ее больному деду. Им зачем-то окно нужно было с выходом на этот фасад. А дед этой несчастной – бывший военный и имеет наградное оружие. Перестрелка оказалась не в пользу старика. Так про какого типа с тубусом ты говоришь?

Рокотов приехал через пять минут. Хмурый, с насупленными густыми бровями, из-за которых парни и дали ему кличку Лев, Рокотов вышел из машины с несколькими охранниками президента. Оперативники местного ФСБ подогнали микроавтобус «Форд Транзит» с частными номерами и теперь ждали только Рокотова, как полномочного представителя президента. Или как особо доверенное лицо.

Посмотрев на своих подчиненных, Рокотов коротко бросил:

– Француз, Кусок! Со мной.

В небольшом салоне микроавтобуса было оборудование для оперативного руководства практически любой операцией. Хоть ведение комплексного наблюдения за человеком, машиной или иным транспортным средством, хоть системное прослушивание объектов недвижимости. Впрочем, возможны были и комбинации. Сейчас все оборудование и приборы были зачехлены или скрыты плотными занавесками.

На откидной лавке лежал человек крупного телосложения с перевязанными грудью и правым плечом. У изголовья была установлена капельница, возле которой дежурил собственный медик Управления. Еще один оперативник стоял в ногах и контролировал поведение раненого. Прямо у входа на столе лежал большой, видимо, специально сделанный на заказ псевдотубус. Тут же лежала разобранная снайперская винтовка.