Евгений Сухов - Трактир на Мясницкой

– Нет, не будет, – не согласился шеф.

– Следствие зашло в тупик, – я посмотрел на шефа, ища сочувствия, но не нашел его даже в его взгляде. – Нет никакого нового материала. И конкурс прикрыли.

– Придумай что-нибудь, – произнес шеф как само собой разумеющееся. – Раньше у тебя получалось.

«Избаловал я их, – такая вот посетила меня мысль. – Привыкли, что я либо раскрываю какие-нибудь преступления, либо кладу свою голову на плаху. А ее и так уже два раза едва не оттяпали. Как говорится, одна голова хорошо, но с телом лучше!»

– Думаю, да ничего в голову не приходит, – язвительно (после такой мысли) сказал я.

– А ты лучше думай, – проговорил шеф и подвел черту под нашим разговором. – Чтоб завтра к вечеру на третью передачу материал был. Крайний срок – послезавтра до обеда…

– Но…

Но говорить «но» было некому: шеф уже ушел.

И я стал думать. Думал я долго, но так ничего и не придумал.

Приехавший Володя тоже был не в духе. Оно и понятно: ни одной зацепки в деле убиения Максимова и Голубева. А ведь скоро с него спросят. Голубев из Администрации Президента не успокоится. Не справится Коробов, на его место назначат другого, а он запросто может потерять приставку «по особо важным делам» и снова стать простым следователем. Если ему, конечно, не пришьют служебного несоответствия и не попросят уйти со службы…

Времена-то нынче суровые!

– Говори, что у тебя за новость, – сказал Коробов, когда мы уединились в конце коридора на дерматиновом диванчике.

– Жена Голубева была любовницей Максимова, – сказал я без всяких предисловий.

– Это точно? – посмотрел на меня Володька, которого, похоже, моя новость не то чтобы удивила, а, скорее, ввела в еще большее уныние.

– Точно, – ответил я.

– Как узнал?

– Случайно.

– Это ничего не дает, – произнес Володька. – Только еще больше все запутывает… А Голубев про это знал?

Я пожал плечами:

– Теперь его уже не спросишь.

– Может, это Голубев отравил Максимова? – скорее самому себе, нежели мне, сказал следователь пока еще по особо важным делам.

Я промолчал, поскольку вопрос адресовался не мне.

– Тогда кто отравил самого Голубева? – продолжал задавать сам себе вопросы Володя. – Сергеева в отместку за своего друга и бывшего возлюбленного?

Я снова промолчал.

– А может, это все устроил итальянец этот, Дрего Мора? – поднял на меня взор Коробов. – И улики ему никто не подбрасывал? А мы ищем то, что давно лежит на виду…

– Я не знаю, – честно признался я. – А у тебя какие новости?

– Я тут подумал: может, в Москве и ближнем Подмосковье были еще отравления рицином. И решил проверить, – Коробов вздохнул. – Так вот: с начала июня и по вчерашний день рицином в Москве никто не травился. Алкоголем, таблетками разными, даже цианистым калием – было. Двенадцать самоубийств за неделю, представляешь? Все пожилые люди, кроме одного подростка, состоявшего на учете в психдиспансере. Рицином же в Москве никто не травился. А вот в Подмосковье один случай был зафиксирован. В Рузе. Опять же пожилой человек, Скворцов Виктор Васильевич, шестьдесят восемь лет. С криминальным, кстати, прошлым – половину жизни провел в тюрьмах и на зонах. Кличка Птаха.

– И что ты думаешь делать дальше? – спросил я.

– Надо под протокол допросить эту Голубеву, – ответил Володя. – Но сначала надо съездить в Рузу, поспрашивать там, что да как. И откуда взялся у них этот рицин.

– Возьми меня с собой? – попросил я. – А то мой шеф рвет и мечет, – тут я немного приврал для значимости ситуации, – говорит, завершать программу про поварской конкурс нечем. А у меня материала – кот наплакал. И можно сорвать передачу, чего шеф мне может и не простить. Так что если мы это дело не раскрутим, то оба можем отправиться поднимать сельское хозяйство…

– Что ж, поехали, – уныло произнес Володя.

– Когда? – немного повеселел я в отличие от моего друга.

– Завтра с утра.

– Заедешь?

– Заеду…

Вечером позвонила Ирина:

– Привет. Что делаешь?

– Тоскую, – ответил я. – Как у тебя дела?

– Мама приехала, – сообщила девушка.

– А это хорошо или плохо? – спросил я.

– Для нас с тобой – это, наверное, не очень хорошо, – ответила Ирина. – А для меня… Я же все-таки скучаю без нее…

– И ты сегодня, стало быть, дома, – безрадостно констатировал я.

– Да. Я к тебе сегодня не приду, ладно?

– Ладно.

– Сам понимаешь: неловко ее оставлять, – как бы извиняясь, произнесла Ирина. – Только приехала, соскучилась, а я из дома…