Евгений Сухов - Трактир на Мясницкой

Володя умел быть циничным, не иначе как издержки профессии, но сдаваться я не собирался:

– Это как посмотреть, я тоже могу ему неприятности устроить.

– Да тебя к нему даже за сто метров не подпустят. Прежде чем к нему подойти, нужно восемь рамок металлоискателей пройти. А потом тебя еще и обыщут основательно, все карманы вытряхнут, и нет гарантии, что ты его увидишь. Это сейчас тебе повезло. Такие люди просто так по улице не ходят. – Досадно то, что крыть мне нечем, и я промолчал. – Ладно, – примирительно произнес майор юстиции. – Тебе там, на работе, не влетело?

– Нет, – ответил я. – А что, должно было?

– По моим агентурным данным – да.

– Ну, тогда шеф принял удар на себя. По крайней мере, мне он ничего не сказал. Не пожурил даже по-отечески.

– Повезло тебе с начальством, – констатировал Володя с нотками зависти в голосе.

– Это точно. Повезло… Фактура у него подходящая, любой удар выдержит. А тебе что, высокое начальство накрутило хвост?

– Еще как. Дали три дня, чтобы раскрыть оба дела. Но теперь убийство Максимова и убийство Голубева объединены в одно делопроизводство.

– Это-то понятно, – уверенно сказал я. – Ведь убил их обоих один и тот же человек.

– Я тоже так думаю, – согласился Володя. – В крови Голубева, как и в первом случае с Максимовым, обнаружен рицин.

– Кто бы в этом сомневался.

– Но яда опять нигде на кухне не найдено.

– Ну, это как сказать, – загадочно промолвил я.

– То есть? – не понял подвоха Володька.

– Я тут прихватил кое-что из кухни. Со стола шеф-повара Голубева… – осторожно произнес я.

– Что?!

Мне показалось, что на том конце беспроводной линии Володя аж подпрыгнул от возмущения:

– Ты скрыл от следствия улику? Да ты, Старый, знаешь, что за это тебе полагается?!

– Ну, во-первых, не факт, что это улика, – хмыкнул я. – А вдруг эта вещь, что ты называешь уликой, не содержит яда? Тогда она перестает быть уликой и остается просто баночкой с белым соусом. А во-вторых, вполне возможно, что я не украл или сокрыл важную улику, а, напротив, спас ее, не дав преступнику забрать ее из кухни, после чего она бы пропала для тебя навсегда.

– Значит, ты… прихватил со стола Голубева банку с соусом? – после короткой паузы спросил Коробов.

– Ага, с белым соусом, – поправил его я. – И случилось это совершенно машинально.

– Машинально? – переспросил Володька.

– Ну, да. Машинально, – ответил я.

– Как Шура Балаганов машинально вытащил у гражданки в трамвае кошелек? – с иронией уточнил мой друг.

– Ну, примерно так, – не очень твердо ответил я.

– Тогда ты прирожденный вор, – голос Володи потеплел. – Наверняка в недалеком будущем тобой заинтересуются следственные органы.

Почему мой друг был рад, что я, по его мнению, прирожденный вор, я так и не понял. Но возражать не стал…

– Может быть, – сказал я. – Но скорее всего, я прирожденный сыщик…

– Так уж и сыщик, – Коробов всегда с ревностью относился к подобным заявлениям с моей стороны. И даже иногда сердился совсем не понарошку. Поскольку прирожденным сыщиком считал, конечно, себя. – Отдашь баночку-то?

– Конечно, отдам, – сказал я. – А ты мне скажешь, был в ней яд или нет? По секрету.

– Договорились.

– Вот и славно! – ответил я приободренно. Все-таки здорово иметь друзей в Следственном комитете.

– Я к тебе заеду часа через два, – сказал Володя и разъединил связь.

Честно признаться, это дело об убийстве двух шеф-поваров, находившихся друг с другом в приятельских отношениях, по словам покойного ныне Голубева, занимало меня все больше и больше.

Кто же их обоих порешил? И зачем?

И если в убийстве Голубева не были заинтересованы оставшиеся в живых шеф-повара Сундуков, Михальчук и Галушко и сушеф Сергеева, то кому были выгодны эти убийства? А может, Максимова убил один человек, а Голубева – другой? Сымитировав прием пищи с рицином? Тогда либо первый убийца передал яд знакомому ему второму убийце, дав, так сказать, попользоваться, либо второй убийца самостоятельно изготовил рицин, как и убийца первый. Что-то много получается у нас специалистов, получающих яд в домашних условиях. Интересно, Володя думал об этом? Можно допустить и такую версию: Максимова отравил Голубев, а потом, раздираемый раскаяниями, покончил с собой. Так сказать, на миру и смерть красна!

Уф, до чего только не додумаешься, когда допиваешь в одиночестве крепленое вино.

– Винцо пьешь? – заметил Володя пустую бутылку.

– Та-ак, – расплывчато протянул я. – Самую малость. Для аппетита.