Илья Рясной - Наше дело — табак

— Я не знаю, Плут…

— Зато я знаю, что ни причем!

— Так ведь и я знаю, чти я ни при чем…

— Ну ты даешь!

— Ладно, дурной какой-то разговор, Плут. — Арнольд махнул разом рюмку, крякнул; — Проехали…

В Мюнхене Гринев встретился с Марком Шварцманом, тем самым эмигрантом, с которым были общие дела у Глушко и фирмы «Восток». Как и ожидалось, выходец из СССР, привыкший к спокойной европейской жизни, с высоты положения гражданина Германии начал отнекиваться от всего и вообще заявил, что с представителем России общаться не желает. Сопротивлялся он недолго. Гринев в паре емких матерных слов доходчиво расписал ему, что ждет его бизнес, которым он повязан с Россией, и что ждет его самого, появись он сдуру в Полесской области. Давить на людей заместитель начальника уголовного розыска умел и любил, так что выдавил из эмигранта, как из тюбика, все содержимое.

— Забылся ты, браток, — произнес по-отечески Гринев. — Разучился власть уважать.

— Так тут разве власть, — хмыкнул эмигрант, признавший в нем власть настоящую. — Лохи, а не власть… Германия еще жива за счет того, что каждый немец с детства стучать привык. У них это протестантской моралью называется. Увидел, что сосед правила движения нарушил, — позвони в полицию. А так тут все лохи лохами.

— Только живут вон как, — обвел рукой окрест себя Гринев.

Они сидели в кафе, куда заглянули по выходе из Управления криминальной полиции после того, как нашли общий язык.

— А лохи не только бедные, но и богатые бывают, — грустно заметил эмигрант.

Спорить с ним Гринев не стал, хотя и был не во всем согласен.

В результате командировки удалось выяснить теперь совершенно определенно, что Глушко во время последней поездки в Германию на самом деле узнал, что по каналам «Востока» прошли большие деньги.

— Он взбесился, когда мы просчитали по поводу этих денег, — говорил Марк, прихлебывая из кружки пиво. — Орал, что его, Глушака, обули, как пацана. И намекал, что кто-то из его корешей спелся с каким-то воротилой.

— С чего он взял? — осведомился Гринев.

— Мол, только с Сорокой на пару такое дело не потянешь. Сороку потом убрали — его с самого начала использовали втемную. И поделили бабки. — Несмотря на оторванность от родины, современной лексикой Шварцман владел свободно.

— Какой такой воротила?

— Глушко не распространялся…

Немцы пообещали копать в этом направлении дальше, но пока ничего у них не получалось. Задерживаться Гриневу там резона не было, и он вернулся домой.

Гринев прибыл вполне довольный жизнью. Зашел в кабинет к Ушакову сияющий, в новой рубашке и галстуке.

— Отоварился, — заметил начальник уголовного розыска.

— Немножко.

— Давай излагай…

Гринев поведал о своих достижениях.

— И что нам с этим делать? — спросил Ушаков, выслушав своего заместителя.

— Надо повторно трясти окружение Глушко.

— Надо… Людей нет.

— Пусть губоповцы и работают.

— Сейчас, — усмехнулся начальник уголовного розыска. — Пока они отличились тем, что накатали в Москву докладную, будто убийства таксистов раскрутили под их непосредственным руководством, а уголовный розыск там вообще где-то вдали маячил.

— Что-то не помню их там.

— Операция «Ураган», — развел руками Ушаков. — Им результат нужен. А результата нет. Надо воровать чужие результаты. Непонятно?

— Да мне-то давно все понятно.

— А у нас людей нет. Те, что есть, уходят. Скоро отказняк некому будет написать. Полюбуйся, еще два рапорта — Ушаков положил ладонь на две бумажки.

— На увольнение?

— Один на увольнение. Другой на перевод в другую службу.

— И скатертью дорога, — пробежав глазами рапорта, махнул рукой Гринев, как Ленин в старых фильмах. Только вождь пролетариата указывал дорогу к светлому будущему, а заместитель начальника уголовного розыска отсылал куда подальше. — Двумя дурачками меньше… Думаешь, им интересно по двадцать часов в сутки работать? Они на асфальт с жезлом встанут и будут водителей трясти. Или в разрешительную систему пойдут — деньги с бандитских охранных агентств грести лопатой и в ус не дуть. И на шиша им этот розыск нищий сдался?

— С кем останемся? — вздохнул Ушаков. — В райотделах некомплект по двадцать-тридцать процентов.

— Да хоть пятьдесят, — отмахнулся Гринев. — Это лучше, чем дефективных держать, от которых неизвестно что ждать.

— Да уж. Клоунов у нас немало, — кивнул Ушаков. Ему вспомнилось, как два года назад в банде, промышлявшей налетами на квартиры, пригрелись два оперативника Кумаринского уголовного розыска, повышавшие свой профессионализм планированием преступлений. А так как профессионалы они были никчемные, то попались быстро. После этого случая у Ушакова возникло чувство, что ему в душу наплевали.