Илья Рясной: Наше дело — табак

— Так уж и по последней, — обиделся Арнольд. — У нас еще есть.

— Не, пока башка трезвая, надо дела наши грешные обсудить, — сказал Сапковский.

— Эх, Плут прав, — почесав увесистую челюсть, произнес Глушко, и взор его потяжелел.

Наконец заседание открыл Сапковский словами:

— Ну, братцы-кролики-алкоголики, опустили нас на солидную сумму.

— На сколько? — поинтересовался Арнольд. — Давай, считай, бухгалтер.

— Итак, общак в нашем родном ТОО «Восток» усох на семьдесят тысяч зелени. Да еще каждый индивидуально опустился. Так?

— Ну.

— И откуда уши растут у этого поганого животного? — поглядел на своих приятелей Сапковский. — Откуда, братцы?

— Много врагов здоровью своему, — с угрозой произнес Глушак.

— Не своему, а нашему, — поправил Сапковский.

— Ох, если узнаю, кто… — покачал головой Глушко.

— Пока пострадал только Сорока.

— Сорока — лох обычный, — сказал Арнольд. — Дешевка. Подставная фигура. Его обвели вокруг пальца и как свидетеля грохнули.

— Это мы лохи, что купились, — вздохнул Сапковский. — Развел кто-то полгорода на такой дешевой мульке. И теперь ищи, кто за этим стоит.

— А я докопаюсь. — Глушко ударил кулачищем по столу, так что бутылка с пивом подпрыгнула и покатилась. Он начал приходить в такое состояние, когда ему лучше не перечить.

— Что успокаивает — кинули не нас одних, а многих, — сказал Сапковский. — Интересно, на сколько?

— Лимонов на пять-шесть зеленых, не меньше, — прикинул Арнольд. — И «ВТВ», и «Молния-К» лоханулись. Много кто. Взрослые же все мужики. И повелись на такую дешевку.

— А кто мог подумать, что Сороку втемную разыграют? — досадливо воскликнул Сапковский.

Действительно, Сороку все знали как удачливого сигаретного оптовика. Он имел хорошие связи в Германии и гнал оттуда сигареты по сверхнизким ценам. Год назад он собрал с сигаретчиков Полесска деньги под товар. Товар ввез, расплатился. Навар все получили хороший. Следующая партия была больше. И снова все с прибылью. И вот в очередной раз он собирает несколько миллионов долларов по Полесску на очень выгодных условиях. Люди уже знают, что Сорока слово держит, и дают ему эти деньги. После этого он погибает.

— Что начнется! — покачал головой Сапковский. — Ох, какие наезды пойдут!

— У фирмы «Квадро» сто копеек на счету да несколько компьютеров с факсом, — хмыкнул Арнольд. — Квартира его ничего не стоит по сравнению с ушедшими бабками. Машина, имущество — все копейки. Да и вряд ли братва будет семью прессовать. Парни все-таки у нас с понятиями.

— Это еще вопрос, — возразил Сапковский.

— Двести тысяч, — прошипел Глушак. Действительно, он в общей сложности влетел на двести тысяч, и сейчас каждый из этих долларов проходил перед его мысленным взором, вызывая у него холодную ярость. — Ничего, найдем, кто это затеял.

— Как? — спросил Сапковский.

— Откуда-то деньги ушли, — произнес Глушко, сжимая кулак. — Куда-то пришли. Найдем…

— Без толку, — сказал Сапковский.

— Я найду! — Глушко вновь хлопнул кулаком по столу. — Найду и убью! Завалю к… матери!

Ушаков развалился на переднем сиденье, благо салон его служебной машины «Рено-Меган классик» цвета «белая ночь» был просторный, и лениво смотрел на пробегающую мимо польскую землю. Гринев дремал на заднем сиденье, посапывая под нос. Водитель жал все глубже на газ.

— Тише, Сашок, сейчас машина взлетит! — прикрикнул начальник уголовного розыска.

— Детская скорость. Для начинающих, — буркнул молоденький сержант-водитель, слегка сдерживая бег своего резвого «мустанга». — А дорога более-менее. Лучше, чем у нас.

— Полятчина, — произнес Ушаков, в очередной раз думая о том, что интереснее всего путешествовать по Европе на машине. Тогда ощущаешь течение чужой жизни. И еще настраиваешься на философский лад. И в голову лезут грустные мысли.

После развала СССР Полесская область оказалась в сухопутной изоляции от России, отрезанная недружественными, если не сказать более. Прибалтийскими государствами; визовый режим для жителей области был предельно упрощен, так что на машине теперь легче добраться до Берлина, чем до Смоленска. Ушаков пару раз со знакомыми гонял на машине в Германию с целью прикупить дешевый железный хлам на колесах, поскольку на приличную машину денег у него не было и быть не могло. И сразу бросалось в глаза постепенное окультуривание. окружающей среды с продвижением на Запад. Раздолбанные дороги, унылые бензозаправки, покосившиеся заборы и некрашеные, похоже, еще со времен немецкого владычества, дома — это наша, Полесская область. Заборы становятся чуть попрямее, дорога чуть менее колдобистая, дома чуть посвежее — это пошла Польша. Но пока различия не кардинальные. Здесь, как и в России, царит нездоровая мода на безвкусные кирпичные домища, порой размерами и украшениями попирающие все приличия.