Александр Бушков - Охота на пиранью

— Знаю я твой фетиш, — сказала Ольга. — Адмиральские погончики, а?

— Ну, это, конечно, не фетиш, однако было бы неплохо, — сказал Мазур, лениво теребя распушенный кончик косы. — Самое, знаешь ли, пикантное и неопределенное — это болтаться меж тремя-звездами-двумя-просветами и первой звездой на погоне без просветов… Неописуемое ощущение.

— А тебе могут дать?

— А кто их знает, — сказал Мазур. — Я ж говорю — неопределенность полнейшая.

Могут и дать, подумал он. Если успешно пройдет «Меч-рыба». Были смутные намеки. Очень уж кому-то нужна эта подводная кастрюля…

— Заманчиво, — сказала Ольга. — И я, выходит, буду — юная адмиральша?

— Шевели румпелем, адмиральша, — сказал Мазур. — Даже если будешь — это, увы, не старые времена. Вот чего я не могу простить Ельцину, так это полумер — коли уж вернули андреевский флаг, можно было и дальше пойти, вернуть адмиральских орлов на погоны. Совсем другое дело — черный орел…

— Это и называется — мужские игрушки?

— Ага. Так жить веселее, — сказал Мазур серьезно. — А то ведь осенью будет двадцать пять лет, как украшаю своей персоной флот. Жуткая цифра, если подумать. Тебя еще и в проекте не было, адмиральша.

— Ага, тебе хорошо, — сказала молодая жена с непознаваемой женской логикой. — Тебе-то уже есть сорок с хвостиком, и выглядишь прекрасно. А тут сиди и гадай, какая ты будешь в сорок… Страшно же.

— Не кокетничай.

— Руки, сэр! Иначе придется сунуть письмо в бутылку и пустить по реке: «Пристают, добродетель под угрозой, прошу помощи. Борт „Ихтиандра“ и так далее…» Слушай, Мазур, а в этом плавании есть высший философский смысл? Отчего-то же ты не стал сплавляться по какой-нибудь Мане, где перекаты и пороги… Ты меня прости, но вот так вот плыть — выходит даже безопаснее, чем у Гека Финна с негром Джимом. Им хоть авантюристы попадались, пароход ночью мог протаранить… А мы плывем себе, заранее зная, что не будет ни порогов, ни пиратов… А ночью у берега болтаемся. Так есть тут философия или как?

— А, пожалуй, — сказал Мазур, подумав. — Ты понимаешь, я перед отпуском вдруг поймал себя на простой, как колун, мысли — сообразил, что все эти годы плыл куда-то . Куда пошлют. К конкретной цели. И захотелось старому дураку проплыть просто так. Чтобы не было ни спешки, ни цели.

— То-то я и смотрю, ты балдеешь от самого процесса… А вообще, в этом что-то есть. Подвести философскую базу?

— Не надо, — сказал Мазур. — И так хорошо. Я и без того знаю, что ты интеллектуалка. Как тебе тайга?

— Ну я же старая туристка…

— Европейской части Союза ССР, как это звалось в старые времена. Тут тебе не Селигер с Онегой…

— Вообще-то, верно. — Она оглянулась на величественный берег. — Только, извини, я как-то до сих пор не могу проникнуться… Лес и лес. Разве что гораздо больше сосен и разных прочих кедров. Правда, очень уж его много… А если пешком — опасно?

— Не особенно, — подумав, сказал Мазур. — Я, правда, сам давненько уж не ходил на приличные концы, но в детстве всю тайгу возле деревни облазил. Тайга в августе — штука нестрашная и где-то даже уютная. Грибов масса, ягоды, сама видела, орех подошел. Зверь сытый, не дергается. Главное — не заблудиться. И были бы ноги здоровые. Вот если заблудишься или ногу сломаешь — молись за упокой. Дивизия не найдет.

— А снежный человек тут есть?

— Был когда-то, — серьезно сказал Мазур. — До войны частенько попадался, а потом, видимо, помаленьку стал вымирать. В пятидесятые еще встречали под Кежмой…

— И молчали?! — возмутилась Ольга. (Она на этом пункте имела легонький бзик и даже переписывалась с самой Быковой.)

— А что, в сельсовет заявлять? — хмыкнул Мазур. — Жил себе и жил, чего ему мешать?

Он обернулся, заслышав вверху тихий мерный стрекот. Высоко над тайгой шел вертолет, похоже, военный — зелено-пятнистый. Он проплыл в чистом голубом небе почти параллельным курсом и исчез далеко впереди.

Мазур, признаться, вертолеты недолюбливал. Очень уж пакостный враг боевого пловца — вертолет. В особенности если на нем стоит кое-какая аппаратура. Деваться от него некуда, а он может тебя глушить обстоятельно и со вкусом. Перебедовал такое лишь однажды, но хватит на всю жизнь…

— Вот тебе и глушь, — сказала Ольга, глядя туда, где скрылась за лесом вертушка. — База какая-нибудь?

— А может, — сказал Мазур. — Военных где только нет… Чует мое сердце, их старик и имел в виду. Эвены ж до сих пор живут как в каменном веке, им любая техника — нож вострый…