Евгений Павлов - Мракан-сити

— Даже не пытайся свалить! — злодей говорил в усиливающий звуковые волны прибор, из-за чего его голос казался немного другим, более «призрачным», — Ты не убила меня… так и я не убью тебя! — он преподнес ей настоящей сюрпризец, какой может придумать только истинный изверг, — Ты просто ослепнешь… — в призрачном голосе чувствовалась вспыхнувшая жажда, — Ослепнешь и останешься здесь… — после небольшой паузы садист договорил, — Навсегда! Вернее, пока не загнешься от переохлаждения…

Поподробней рассказав дщери об ее незавидной участи, маньяк исчез. Его перестало быть видно за стеклом.

Чтобы хоть ненадолго сохранить возможность видеть, Тень закрыла глаза. Она не могла пошевельнуться, так как руки и ноги были связаны толстыми веревками. По иронии судьбы жизнь мстительницы спас чисто женский предмет — ногтевая пилочка (не учитывая еще один не менее важный инструмент — женскую смекалистость).

Ровными движениями портя веревку, Тень размеренно приближала освобождение.

«Говорила мне подруга, нет ничего лучше педикюра».

Психиатрическая лечебница. Отделение для особо опасных пациентов.

Языкастый медбрат, оскорбивший родную мать Джека Хэлвана — лагерного маньяка, болтал с сестренкой по сотовому, обсуждал возможные негативные последствия своего необдуманного поступка.

— Надо же! К нам поступил очередной кровопийца! Какое знакомое лицо… Ах, это же его мать была оттраханой двенадцатилеткой, чего еще ожидать от этого психа?

Медбрату сделали замечание.

— Помолчи, Дойл, ты спятивший придурок!

— А! Ты про это, Нэнси? Ой, не бери в голову, дорогая! Я перегибаю только тогда, когда переутомляюсь! Такое со мной происходит очень нечасто… — девушка, судя по громким выкрикам из трубки, сильно нервничала за жизнь непутевого братца, ведь давно находилась в курсе, на что способны некоторые пациенты, — Да, я выпил! А что такого! Что, мне теперь и расслабиться нельзя? Я подарил Линдси коробку конфет, навестил твоего племянника, даже погладил мамину рубаху, что еще от меня требуется? Почему я не могу взять выходной? — сестра не унималась, — Да я все понимаю! Но и ты тоже войди в положение: устаю, как собака, мозг уже не варит, так и хочется выкрикнуть, что жизнь полное говно. Но нет, я не сдаюсь, я держу себя в руках, черт возьми! Я сдерживаюсь! Я…

Растрепанные волосы мистера Дойла, пот на лбу и неловкие телодвижения говорили о том, что недавно мистер Дойл опять выпил и сейчас прибывает в нетрезвом состоянии. Но врачей сего заведения — не простой психушки, а пристанища для отъявленных «кровососов», не шибко заботил моральный облик и нормы поведения персонала.

Поэтому на работе Дойл мог напиваться, сколько влезет. Тем и полюбились ему коридоры Антнидаса…

— Я тебе перезвоню попозже. Хорошо? У меня появилась навязчивая идея купить мужские бриджи!

Резиденция украинской мафии, предназначенная для встреч с американскими бандосами, представляла собой вычурно пышный зал с десятью алмазными люстрами, искрящимися красно-желтыми бликами, дорогущими портретами вождей СССР, портретами их наиболее известных соратников и длиннющим обеденным столом.

Вся эта роскошь была приобретена на грязные деньги Бориса Гуднаева, бессмертно уважающего традиции Советского Союза.

За столом, в ожидании трапезы, сидели такие преступники, как Игорь Петренко и Алексей Соколов — бывшие контрабандисты, мотавшие срок вместе со своими предками. Волей судьбы неразлучным друзьям пришлось перебраться в Штаты: они получили деловое предложение от самого Гуднаева, но проработали с ним не дольше года. Дальше сами стали крутиться. Промышляли, в основном, мелкими грабежами, в последнее время отличились удачной кражей изумрудных камней во время ограбления мраканского музея.

Да еще их отцы — Дмитрий Петренко и Дмитрий Соколов — прислали в подмогу сыновьям с десяток своих телохранителей. Так образовалась личная банда русских в Мракан-сити. Мелкая, правда, но сработанная.

Джеймса Баллука, «внешне преобразившегося», заинтересовали эти «щеглы», в связи с чего он наведался к ним в гости. Но не один. С ним была его личная банда!

— Джерси? — неприятно улыбнулся Митяй, поведя себя, как низкосортное быдло, проявив неуважение к гостю, — Что за хуйня, чес слово… — он заговорил на русском, вел себя настолько не по-партнерски, что забыл о национальности гостей.

— Идиот ты несчастный! — Баллук не сдержался и оскорбил русского в ответ, — Я взял это прозвище, потому что родился в Нью-Джерси! — он упрекнул хозяина в незнании географии и других наук, — Я изучал историю, краеведение, пробивался везде сам, а ты, как воровал за счет таланта предков, так и будешь!