Евгений Павлов - Мракан-сити

Бывают разные скорби, которые в разных обличиях приходят к разным людям: кого-то оставляют после первого свидания, а кого-то преследуют до потери физической матрицы, до восхождения души наверх, к небесам, или до ее падения в ад…

Став в какой-то степени грешницей — заложницей самой тяжелой скорби, что любое светлое чувство превращает в гнев и совратит — Бэйл в глубине осталась той самой девочкой, смотрящей в окно и мечтающей…

Только теперь по-другому.

Мэри нисколько не пожалела, променяв жизнь на войну. Даже сейчас, когда враг побеждал…

— Мой разговор короткий, стервочка! — крикнул Джерси, — Пара секунд между спуском курка оружия и пулей, нашедшей свою цель! И тебе предстоит словить ее, шальную! — достал револьвер и выпустил поражающий элемент в ногу Тени.

Та, не сумев совладать с болью, закричала и… даже заплакала, что в данном случае казалось абсолютно нестыдным. Выпущенный патрон разбил бедренную кость, после чего наступила настоящая почти что агония!

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Дэвид услышал выстрел и через минуту громкий хохот Джерси, он думал, что делать — рискнуть и, возможно, погибнуть, или остаться в машине и ждать подкрепления.

«Ну, же решайся. Ты же хотел быть героем, хотел помогать, а герои, они такие, им плевать на себя. Цель любого героя — обеспечение безопасности, для этого требуется лезть под обстрел».

Мэри карабкалась, пытаясь встать. Тратила на попытки все силы, но так и не могла. Не получилось…

Преступники ржали, выкрикивали «сука», харкались, соревнуясь в плевках: кто достанет до нее — тот не фанат Гейба Логана Ньюэлла, стреляли в воздух, тратили боеприпасы, чтобы морально добить истекающую жертву.

«Игрища» закончились, когда Джерси сказал…

— Пора!

— Уже? — Фредди повел подбородком вбок.

— Да…

— Пришла пора организовать встречу, которая сблизит родственные души!

В Древнем Риме и римских провинциях в случае, если раненый на арене гладиатор оставался в живых, его участь решалась публикой. В зависимости от мнения толпы, победитель должен был или добить поверженного противника или оставить его в живых, если тот заслужил себе жизнь доблестным сопротивлением. В играх, проводившихся в самом Риме, решающим было, конечно, мнение императора. Толпа «голосовала» тогда при помощи жестов, хотя немаловажную роль играли и крики с пожеланиями.

Площадка для паркура служила ареной, разве что не для битвы…

Готовая встретить свою смерть здесь и сейчас, уже не питавшая надежд Мэри увидела вдали человека. Кем бы он ни был, бедняге пришлось несладко, он еле шел, хромал, спотыкался и болезненно пыхтел…

Через тридцать секунд появились более подробные очертания. Хромой находился уже в ста метрах от Мэри.

«Еще одна жертва этих поехавших крышей ублюдков? Такая же приговоренная к сминусованию, как и я?»

Еще через десять секунд стало видно: это восьмидесятигодовалый старик, либо пожилой человек, которому за семьдесят. Не моложе.

Лейтенант Максимилиан Пэксвелл, с синяками под глазами, с многочисленными гематомами, в перепачканной порванной форме кое-как дотопал до Мэри. Его выносливости без преувеличения позавидовал бы молодец. Мало того, что коп сам держался на ногах, он попросил девушку опереться на него.

Старый полицейский волк и пойманная в капкан антигероиня стояли в метре друг от друга. Не зная, для чего их свели, жертвы ждали последнего решения Джерси.

А сказал гангстер то, чего они явно не ожидали услышать.

«Перед смертью узнаешь то, чего не знал, пока жил, то, о чем не догадывался».

Он кликнул Призрачную Тень.

— Мэри!

Та повернулась, чтобы получше расслышать, возможно, самые последние слова.

— Я не твой отец!

«Что за на фиг? Бредит? Или…»

Шокирующее заявление подействовало на Мэри слабее, чем думалось Баллуку, а все потому что девушка не верила ни одному слову мерзавца.

— А кто? — крикнула девушка.

Джерси оглядел вокруг местность, дважды сплюнул, помотал башкой и раскрыл хитросплетенческий сюжет их мутного родства.

И вот, закуривая кубинскую сигару, он произнес.

Он ответил:

— Лейтенант…

«Нет. Какого?»

Повернувшись к человеку, который помогал стоять, Мэри разглядела показавшиеся слезы в стариковских глазах. Они, заключающие в себе и боль, и радость, блеснули, скатившись по щекам, как камни по горкам.

Переполняющая, открывающая истину встреча! Встреча родственных душ, какой назвал ее Джерси…