Евгений Павлов - Мракан-сити

— Хелена, открывай! Ну, что ты как не своя? Мы с тобой немного позабавимся! Хелена…

Фредди смотрел на видоизменившегося папашу и дрожал от страха под одним из столиков в гостиной. По лицу мальчика бегали судороги, превращая происходящее в голографический мираж.

— Открывай, сука долбанная! Я сейчас войду и зарежу тебя к черту! Пандемия настала, чума идет! Я обрублю зло на корню!

Бесноватые вопли, спущенные штаны, часто упоминаемое расстройство кишечника… На свободу и нормальную жизнь в такой обстановке могли рассчитывать только умалишенные.

Мразь и ничтожество — думал Фредди, глядя на ломящегося Гарольда, который, спустя полчаса неравной борьбы, таки ворвался в комнату.

Материнские мольбы для поникшего Фредди проходились ударами по голове, а отцовские крики — сильными сердечными стуками. Фредди плохо спал, можно сказать, мучился, говоря то с загадочными «людьми с усами», то с седыми немцами, то с якобы жившей в квартире бабулькой, чьи останки, по словам фантомши, похоронены под домом.

Исковерканная психика также влияла и на рацион питания: последние три месяца Фред ел крайне редко, за время голодовки значительно похудел, стал напоминать тощий скелет и обзавелся мелкими болячками.

До грустного финала осталось недолго…

Так вышло, что в минуту краха Джеймс забежал домой, чтобы одолжить у Фредди свежую газетку. Зашел и стал невольным свидетелем убийства матери. Перед тем, как войти в комнату, где совершилось то жуткое преступление, он увидел брата, заплаканного, забившегося в угол, буквально сжавшегося в клубок.

Ужас и паника стояли в глазах бедного мальчика. И губы тряслись. Ребенок что-то неразборчиво бубнил…

В комнате, заметно «погротескневшей» с уходом Хелены Кригер, сидел Гарольд. Вспышка молнии за чуть приоткрытым окном, и барабанящий по козырьку ливень, заглушивший всхлипы Фредди, добавили красок.

Джимми переполняла ненависть. Ненависть, которую он был готов вылить на подонка-отца.

— Уже не появлялся дома, сторонился родных. Сторонился себя. Придумывал новые имена, фамилии, прозвища, чтобы меня ничего не роднило с этой дырой. Но все равно пришел… И что? И что я получил?

Гарольд, отойдя от психоза — от своего нормального состояния, не смог ответить. Пропойца заснул рядом с телом Хелены, которую бил, пока не закончились силы…

— Что я получил! — закричал теперь уже больше Джерси — злая сторона Джимми, — Что?

Юноша подбежал к захрапевшему, схватил первый попавшийся под руку предмет и кинул в него.

Орудием убийства оказался кубок охотника, принадлежащий Гарольду Кригеру с тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года. Взяв пример с уже умершего папашки, Джимми не оставил труп в покое. Он долго его пинал, как Гарольд мучил Хелену, выкрикивая всевозможную брань, обвиняя в потерянном детстве, внутри защищая младшего братика Фредди, который успокаивался, с огромным трудом убеждая себя, что все произошедшее в эту ночь в этом доме — сон, не имеющий никакого отношения к истине. Сон и ничего больше! Что все хорошо и все позади…

— Мы теперь сами за себя! Ты понял? — Джимми обхватил плечи брата и стал несильно трясти, чтобы до того поскорее дошло, — Мы братья, хоть я и пытался забыть тебя, забыть вас всех…

— Можно остаться? — по вогнутым щекам младшего струились слезы.

— Нет! — крикнул Джимми, — Я убил только отца, но уверен, если останемся — на меня повесят и убийство матери. Меня по местам лишения свободы затаскают, как собаку, а тебя в какой-нибудь бедняцкий приют определят. Оно надо?

— Но я… — Фредди не переставал рыдать, — Я так не хочу никуда уходить…

— Очнись, дурак! — брату пришлось его стукнуть, — У нас больше нет родителей! Что ты здесь будешь делать? Ждать смерти? Намеренно истощаться? — мелкий не ответил, только неопределенно повертел рукой в воздухе.

Джеймсу удалось уговорить Фредди бежать вместе с ним. И они сбежали! В дождь, в слякоть, в начавшийся град…

Джерси родился там же, где и Фредди, но чтобы забыть фантасмагорию Лондона, преступник намеренно лгал себе, называя своей родиной Нью-Джерси.

Фредди пережил «финал». И так переживал его вновь и вновь!

Затем же он переместился (вернее, его переместили) в логово своего альтер-эго, такого же богомерзкого, как и он сам в глубине души.

Фредди «наваждения» — жертва бестактного поведения людей.

Да, пусть сторож котельной и убивал детей, но закон, помнил прокурор, это казнь, вынесенная на суде, а не самосуд, устроенный жителями Спринвуда, чьи души сгнили от мести, как и душа их жертвы…