Владимир Михановский - Вершины держат небо

– А был еще кто-нибудь на улице?

– Всех как ветром сдуло, только мы и остались… Ну, вожусь я возле упавшего, а чеченец отталкивает меня ногой, как собаку приблудную, скалится, показывает знаками – мол, хана твоему дружку, я бью наповал.

– Дальше.

– А дальше – раскрывает убитому рот, берет булыжник и вышибает ему передний зуб, который в золотой коронке. Он, оказывается, ее заприметил, когда инженер смеялся, и, как говорится, глаз на нее положил. Я, увидев такое дело, честно скажу, рассвирепел – тогда русские еще не совсем привыкли, что здесь, в Чечне, они люди второго сорта. И так, и сяк раскатываю его на все корки, а этот мальчишка, не говоря худого слова, схватил нагайку – и ну меня полосовать! Нагаечка-то у него не простая оказалась – со свинчаткой зашитой. Так мне досталось – насилу до своего подвала в котельной добежал.

– И пристрелить мог.

– Запросто. Просто добрый попался. Но все это – так, деталька. Нам нами издевались на каждом шагу, за людей не считали. Все тебе рассказывать – целого дня не хватит.

– Но, может, Дудаев тут не при сем.

– Еще как причем! Все делалось по его приказу, это я точно знаю. Вот, гляди. Видишь – это площадь Минутка.

– Вижу.

– Вон, на той стороне – одноэтажная приземистая коробка. Жаль, взрывом бомбы вывеску сорвало.

– А что на ней было?

– «Русский магазин».

– Вон как. У вас отдельные магазины были?

– Ну да, как для индейцев в резервациях. По приказу нашего первого президента в них свозилось самое гнилое и негодное для еды: хлеб заплесневелый, крупа с червями, если консервы какие просроченные солдатские – то обязательно вздутые от того, что пришли в негодность.

– А в другие магазины можно было ходить?

– Ни боже мой. Выгонят и тумаков на дорогу надают – это, как говорится, в лучшем случае.

– А в худшем?

– Сам понимаешь… Ну, я уж не говорю о таких мелочах, как пенсии, зарплата, пособия всякие – их годами не платили, да и не платят. Так что, брат, поворачивай-ка оглобли, пока не поздно. Ничего здесь не заработаешь, только башку дурную потеряешь. Если бы ты снайпером был – еще куда ни шло. Тогда бы выдали тебе пару колготок, как твоим землячкам, и – вперед, во славу чеченского оружия.

– Ну, а неужто сами-то чеченцы как сыр в масле катались?

– Нет, конечно. Простому человеку хоть так, хоть сяк хреново. Но ты возьми в рассуждение, что чеченцы живут кланами, семьями такими большими. Он, скажем, живет в Грозном, а две сотни человек родни – в аулах, в горах. Вот они и подбрасывают из села то мучицы, то барашка, то еще чего. Все-таки помощь, легче выживать. Даже, бывает, чистую воду в бурдюках с гор привозят, ключевую. А русские здесь иначе живут, у них на стороне родни нет. Потому-то они и обречены на вымирание.

– А может им помочь федеральная армия?

– Ну, как она может нам помочь, милый человек? – пожал плечами мужик. – Не имеешь ты отношения к армии, потому и задаешь такой вопрос. Вот заняли войска Грозный, допустим. А у нас нет ни газа, ни воды, ни дров, чтобы буржуйку протопить. Живем, как пещерные люди.

– Все это можно наладить.

– А назавтра чеченцы взорвут. И если я, к примеру, раздобуду где-нибудь килограмм картошки, мне все равно не на чем будет ее сварить.

– А мне говорили, электричество у вас скоро наладят.

– Брешут, Плюнь тому в рожу, кто это сказал. Я, например, уже забыл, как она выглядит, электрическая лампочка.

По базару проехал чеченец; худая лошаденка тащила тележку с бочонком:

– Эй, кому вода! – надрывался он во все горло. – Чистая, ключевая, горная, из родников целебных.

Его вопли не возымели действия – желающих купить целебную воду не нашлось. Продавца это, однако, не смутило. Он повернул в обратную сторону и продолжал выкрикивать свой текст, несколько, правда, видоизменив его:

– Налетай, хозяйки! Налетай, молодайки! Не жалей окаянных, не жалей деревянных!

– Неужто из гор вода? – удивился Петрашевский.

– Из ближайшей колонки, которую инспекция давно велела закрыть. А то и вовсе из канавы соседней. Кто его, чертяку, проверит?

Плавное течение разговора, подогреваемое сильно разбавленным ростовским бутылочным пивом, было прервано неожиданным происшествием. Издалека послышался быстро нарастающий грохот, и к небольшому базару лихо подкатили несколько российских бронетранспортеров пятнистого маскировочного окраса.

«Облава? Ищут кого-то? За кем-то охотятся» – мелькнуло у Петрашевского.

Базарное население, однако, не выказало никаких признаков беспокойства – наоборот, по торговым рядам прошло оживление.