Владимир Михановский - Вершины держат небо

На их крики фигура никак не реагировала. Человек двигался тяжело, опираясь при каждом шаге то на левую, то на правую стенку подземного хода.

Лучи охранников выхватывали из темноты то его разбитую обувь, то руку, хватающуюся за стенной выступ, то сутулую спину.

Они прибавили шаг.

– Попалась птичка.

– Теперь не уйдет.

– Может, просто заблудился?

– Просто так не идут через болото. И не отвинчивают колено трубы, – возразил высокий охранник, шедший чуть впереди.

– Ты прав, как всегда, Магомед.

– Эй, – крикнул охранник с именем пророка. – Стой, сволочь!

– Стрелять буду!

Услышав крики преследователей, Петрашевский только прибавил шагу, насколько позволяла темнота.

Один из охранников на ходу направил ствол в фигуру, маячившую в призрачных лучах фонаря, но выстрелить не успел: второй ударил снизу по стволу, и пуля ушла вверх, впилась в потолок, глухо чмокнув.

– Ты что?

– Убьешь.

– Я же в ноги целился.

– Ты что, снайпер? Белая колготка? Целишься в пятку, попадешь в нос. Целишься в ноги, прострелишь голову.

– Я бью метко…

– Знаю я, как ты стреляешь. Бил бы метко – получал бы, как эти девчонки.

– Они ведь этому специально учились много лет. Они спортсменки, биа… биат…

– Ладно, не обижайся. Не собирался тебя обидеть. Пойми, брат, этого уруса надо взять живым.

– Понимаю.

– Это единственное наше оправдание, если, не приведи Аллах, вода в трубе на самом деле окажется отравленной.

Расстояние между Петрашевским и его преследователями медленно, но верно сокращалось.

Все, – решил разведчик. Бежать дальше не имеет смысла – он только окончательно выбьется из сил, но уйти от полных энергии врагов не сумеет.

Лучше оставить силенок для последней схватки, тем более, что они, судя по тому, что перестали стрелять, вознамерились взять его живым. Ну, так просто он не дастся.

Принял решение – и сразу стало легче. По крайней мере, появилась определенность – когда и в каком именно месте он, скорее всего, погибнет, постаравшись, кого получится, прихватить на тот свет.

Вот выемка между двумя выступами – он заметил ее в пляшущем луче чужого фонарика. Здесь удобно прислониться спиной и подождать минутку-другую, пока боевики с ним поравняются.

…Петрашевский прислонился спиной… и вдруг почувствовал, что летит в пустоту. Ощущение не из приятных, когда вдруг теряешь опору, которая казалась надежной.

Охранники застыли в недоумении. Переглянулись. Человек, которого они преследовали и вот-вот должны были схватить, внезапно исчез, как будто растворился в воздухе.

Они остервенело шарили впереди лучами своих фонариков, но все усилия были напрасны: диверсант пропал.

– Шайтан его забрал.

– Не иначе.

– Эй! – на всякий случай крикнул Магомед. – Выходи сюда, не прячься там.

– Ничего тебе не сделаем, – добавил второй.

Оба, однако, знали, что на дороге, много раз ими хоженой-перехоженой, никаких убежищ не было, и спрятаться на ней негде.

– Не верю я в шайтана.

– И я.

– Может, на землю лег?

– Хитрый, собака.

– Пойдем.

– Никуда он не денется.

Боевики со всеми мерами предосторожности подошли к месту, где несколько минут назад находился преследуемый. На всякий случай, потопали по земле.

– Исчез.

– Сквозь землю провалился.

Остановившись между двух выступов, нависающих из стены, они коротко посовещались, что делать дальше.

– Я придумал, – сказал Магомед.

– Ну?

– Никто не знает, кроме нас с тобой, что здесь появился чужак. Правильно, брат?

– Правильно.

– И что мы его упустили, тоже не знает никто.

– Согласен.

– А значит, с нас и взятки гладки, – сделал логический вывод тезка пророка.

– Но мы не должны никому говорить о встрече…

– Вот это я и хотел тебе сказать! – воскликнул Магомед. – Если будем держать язык за зубами, к нам никто не сумеет придраться, и наше дело в шляпе.

– Погоди-ка. А как же вода?

– Что вода?

– Что, если вода в трубе окажется отравленной?

– Это дело начальства. Пусть у него голова болит, на то оно и начальство.

На том и порешили.

Едва разведчик прислонился к стенке подземного хода, как она провалилась под ним – легко и беззвучно, словно во сне, и он упал спиной в пустоту.

Кусок стенки прямоугольной формы, пропустив человека, в то же мгновение столь же беззвучно, послушный стальной пружине, снова вернулся на прежнее место.

Петрашевский лежал на спине, некоторое время приходя в себя после испытанной неожиданности. Немного прислушался, затем осветил осторожно фонариком окружающее пространство. Он находился в узком рукаве, отделенный стенкой от своих преследователей. Дверная стенка наверняка была тонкой, поэтому нельзя было производить никакого шума, чтобы не обнаружить себя.