Владимир Михановский - Вершины держат небо

…Хасавюрт расположен высоко в горах. Дорога туда напоминает змею, переползающую с уступа на уступ.

В объединенный штаб поступило сообщение, что на одном из участков чечено-дагестанской границы разведывательные вертолеты обнаружили подозрительное скопление боевиков. Вызывало тревогу и то, что они тщательно маскировались, а передвижения совершали только ночью.

Явно готовилась какая-то операция.

Генерал Матейченков принял решение: ситуацию следует выяснить на месте и вскрыть нарыв заблаговременно, если только он существует.

Дорога в горах и днем – не подарок, а уж ночью – и говорить не приходится. Только опытный водитель может совладать с ней.

Матейченкову показалось, что даже горы здесь покруче, чем в недавно покинутой Карачаево-Черкесии. Но вот луна такая же, и звезды те же – колкие, мерцающие, похожие на маленькие льдинки. «В ночи высокий перевал и впрямь напоминал змею, пунктир из валунов бежал, обозначая колею». И как там дальше? «Высокогорные поля, костров несбыточная ложь… Неверный поворот руля – и косточек не соберешь…» Как будто сейчас и здесь написаны эти строчки, а не много лет назад и совсем по другому поводу…

Полная луна лила яркий свет, равнодушно освещая окрестности. Матейченков всматривался в них, впитывая подробности.

Относительно недавно здесь прошли бои, и их страшные приметы были видны то здесь, то там. Вон та поляна, видимо, была основательно заминирована, только кем – теперь не выяснишь. Местный пастух гнал отару овец и, на свою беду, наткнулся на смертоносную поляну.

Трупы животных, которые успели вздуться, несмотря на довольно основательный морозец. А неподалеку – сам пастух, который и в смертный час не выпустил из рук главное орудие труда – суковатую кизиловую палку. Он лежит на спине, раскинув руки, словно желает охватить такое неласковое небо. Рядом лежит узелок с пищей, на который почему-то даже волки и бродячие собаки не позарились.

Боевая машина промчалась мимо, лязгая гусеницами, а мгновенная картина навек запечатлелась в мозгу.

Держать под контролем данный участок беспокойной границы поручено батальону, командир которого сидит рядом с генералом и дает пояснения, если они требуются.

– Вы участвовали в этих боях?

– Довелось, – откликнулся комбат.

– На этом участке безлюдно?

– Нет, есть несколько селений, но они скрыты горами. Впрочем, одно из них мы будем проезжать.

– Скоро?

– При таком ходе – через 10 минут.

Оговорка существенная. Каждую минуту могла случиться неожиданность. И конечно – из разряда либо неприятных, либо очень неприятных.

– В селениях живут?

– В этих – нет, товарищ генерал. Никого не осталось. Кто – погиб, остальные – мирное население – разбежались кто куда. В основном – в соседние республики, Дагестан, Ингушетию…

– Погибли – от наших бомбежек?

– Нет, – покачал головой комбат. – От рук своих же чеченцев.

– Как это было?

– Местность несколько раз переходила из рук в руки. Когда Шамиль Басаев занял ее в первый раз, по его требованию местное население выдало бандитам местных милиционеров. Их отдали шариатскому суду и предали публичной смерти – мучительной казни, на глазах населения, которое согнали из окрестных селений.

Генерал кивнул:

– Знаю шариатский суд.

– Ну, а потом маятник качнулся в обратную сторону. Наши выбили отсюда басаевцев, которые намеревались прорваться в Дагестан. Погибшие от рук чеченцев милиционеры были местные, и их многочисленные родственники за них отомстили. Страшно – по законам адата – кровной мести.

– Тут сложные межклановые отношения.

– Никого не пощадили. Вот, полюбуйтесь.

Машина въехала в селение, о котором говорил комбат несколько минут назад. По обе стороны дороги стояли обгорелые остовы домов, слегка припорошенные снегом. Изредка торчали черные трубы русских печей – в основном для выпечки лепешек пользовались плоскими печками – тандырами. Кое-где стояли остовы сгоревших дотла машин, изуродованная сельхозтехника.