Сергей Соболев - Танго втроем

Из салона казанцевского «мерса», горевшего посередке проспекта на манер погребального костра, наружу никто не выбрался.

Через час с небольшим в банке появился руководитель ЧОП «Хронос». Он привез с собой видеоматериал, заснятый на пленку одним из сотрудников деловой разведки Казанцева.

Смотрели пленку в кабинете Бочарова. Кроме главы СБ, присутствовали «главный» по разведке и силовик Вениамин Карсаков.

А также… Алексей Казанцев.

Банкир, начиная со дня похорон «любимого тестя», стал полностью зависимым от своих силовиков. Он скрупулезно выполнял требования своих спецов, в первую очередь Анатолия Бочарова. Вопреки данным, имевшимся в распоряжении конкурентов «янтарного барона», в салоне сгоревшего дотла «шестисотого» Казанцева не было. Для безопасного передвижения банкира по городу был задействован другой транспорт, и маршруты его следования также были другими.

— Вплоть до моего личного распоряжения — никаких комментариев, — распорядился Казанцев. Его лицо выглядело бесстрастным, но кто бы знал, чего ему это стоило! — Ни для органов, ни для прессы. Что хотят, то пусть и думают! Пусть числят Казанцева в покойниках, сейчас мне это только на руку! А мы тем временем попытаемся извлечь все выгоды из сложившейся на сегодняшний день ситуации!

Глава агентства «Хронос» ушел. Банкир остался наедине со своими преданными силовиками. Сегодняшнее покушение, к счастью, неудавшееся, еще раз послужило верным доказательством преданности этих двух людей. Если бы кто-то из этих двоих или их ближайших помощников оказался иудой и продал жизнь банкира за тридцать сребреников — от Казанцева остались бы лишь обугленные останки. Как от тех трех сотрудников СБ, что сгорели заживо на проспекте.

Казанцев прочувствованно пожалруки своим «цепным псам».

— Анатолий, Вениамин… Я обязан вам жизнью. Вы меня знаете — в долгу не останусь.

— Мы делаем свою работу, Алексей Игоревич, — ответил за двоих Бочаров. — И вы платите нам за это хорошие деньги.

Уже ближе к вечеру, после более чем двухчасовой беседы с Антикваром, измотавшей банкира физически и морально, потрясенный, как и каждый другой смертный человек, самим фактом покушения на свою единственную драгоценнейшую жизнь. Казанцев спустился в «сейф».

Ему нужно как-то определиться. Что ему вообще нужно от жизни? Нужна ли, к примеру, Алексею Казанцеву Елена Розанова? Нет, не так… Какую цену он готов заплатить за обладание этой молодой женщиной?

За нее и ради нее Казанцев готов был пойти на многие жертвы. Так что его будущее находится в руках у самой Розановой.

— Ну что? — спросил он у Ломакина. — Как наша дорогая гостья?

— Неважно, — сказал художник. — Отказывается от еды. Даже со мной уже не хочет разговаривать…

Казанцев прошел в «апартаменты» — дверь была распахнута настежь. Но все равно постучался. Прошел в гостиную. Подошвы туфель тонули в мягком ворсе персидского ковра. Розанова сидела на стуле в той же неприкаянной позе, что и несколько часов тому назад, когда он пытался с ней поговорить о возможном «совместном существовании».

— Я не знаю, Лена, что у тебя было с Бушминым, — негромко, как бы раздумчиво, сказал Казанцев. — Не знаю и не хочу знать? Но он босяк! У него нет ни имущества, ни денег, ни достойного ремесла. Единственное, что он умеет делать, — это убивать людей. Он ничего не смог бы тебе дать.

— А что в ы можете мне предложить? — безразличным тоном произнесла Розанова. — Ни-чего! Ничего мне от вас не нужно!

Казанцев понял, что речь не о деньгах.

— У меня найдется, Лена, чем тебя удивить. Я намерен тебе кое-что показать. Уверен, что ты именно тот человек, кто способен не только понять и поддержать меня, но и оценить то, что я делаю.

Бушмина не тревожили вплоть до трех часов дня, пока на базу не вернулись Леон и Горгона, — дали парню отоспаться и немного прийти в себя; Кондор нуждался в небольшом отдыхе, как никто другой.

На люди его вывел Мокрушин. В помещении, которое использовалось и как столовая, и как спальня, собралось с полдюжины людей. Улыбаясь во весь рот, Рейндж показал рукой на сидящих рядышком светловолосого парня и симпатичную девушку с густыми черными волосами.

— «Байкеры»! Ништяк парочка! В Ниде познакомились, ходили вместе на… нудистский пляж! Он сделал рукой круговой жест:

— Эти тоже «наши»! А вот и… Командир!

В столовку вошел рослый, примерно такой же комплекции, что и Бушмин, мужчина лет тридцати пяти. Одет он был в темные брюки и белую рубашку с закатанными до локтей рукавами. Сняв солнцезащитные очки, сунул их в нагрудный карман. Остановился напротив Бушмина, какое-то время пристально смотрел на морпе-ха, потом его твердое лицо несколько смягчилось, по губам сквозила легкая усмешка.