Сергей Соболев - Танго втроем

— Дорогу найдешь? — спросил Мокрушин, с трудом втиснувшись в крохотную рубку. — Ночью ходил?

— Ты че, Рейндж? — Мичман щелчком отправил окурок за борт. — Мне по херу, что ночью, что днем… Я тут, блин, сколько раз пьяный вусмерть народ катал, и не того, ни разу не заплутал…

— Не выражайся! — цыкнул на него Мокрушин. — Не видишь, дама!

— Гм… Пардон… Надолго в Морской? ' — Да как получится, — уклончиво сказал Мокрушин. Он хлопнул себя по лбу. — Чуть не забыл, Витя… Возьми ключ от тачки! Не в службу, а за магарыч перегони ко мне, прямо к дому. Ключ соседу отдашь… А то знаю я вас! Оставишь здесь, так мигом раску-рочите!

— Эт-то точно, — хмыкнул мичман. — Ни х…, пардон, ничего от тачки твоей не останется. Добро, я перегоню ее в военгородок.

— И вот еще что… Если будет кто обо мне или Андрее расспрашивать, посылай всех… кхм. Короче, никому не говори, ладно? У вас, кстати, есть связь с РТС-постом в поселке?

— Да вроде как есть, если ребята еще не сломали иди не стырили какой-нибудь узел.

— Ну так звякнешь туда, если что. Лады?

— С тебя тогда еще пол-литра, Рейндж… Шучу, шучу… Не боись, я все сделаю, как ты сказал.

Бушмин и Розанова устроились под крохотным козырьком, на двух банкетках, тогда как на корме можно было только стоять.

Они молчали, но молчание было отнюдь не тягостным или неловким, как это бывает, когда людям уже нечего сказать друг дружке, а, наоборот, странным, загадочным, многообещающим, словно эти двое не знали, с чего им начать, с обсуждения какой темы, а поговорить было о чем.

— Андрей, — первым нарушила молчание Розанова, — теперь-то вы можете сказать?

— Смотря что вы спросите у меня, Лена, — усмехнулся Бушмин.

— Для начала… Меня интересует вот что… — Девушка на миг задумалась, затем посмотрела на серебристые воды залива. — Какой странный, необычный пейзаж. Банально, наверное, звучит, но у меня даже сердце замирает…

— Красиво, — согласился Бушмин. — Впечатляет… Вы хотели что-то спросить?

— Да… То есть нет. Не сейчас. Давайте лучше помолчим. Мне так хорошо с вами… молчится.

Они плыли по заливу на ветхом катерочке, молчали, и им было хорошо вдвоем молчать. Вдали мигали огни фарватера, галдели чайки о чем-то на своем птичьем языке, пахло рыбой и йодистыми водорослями, а звезды в небе были холодными и бесстрастными, такими же непостижимыми, как человеческая судьба.

Окажись на месте Графтона другой человек, не столь дальновидный и расчетливый, возможно, он счел бы свою отставку с высокой должности в Агентстве и переезд в регион Восточной Европы как конец карьерному продвижению, крушение многих честолюбивых замыслов, либо, в лучшем случае, как почетную предпенси-онную ссылку.

Графтон, естественно, так не считал, поскольку он не был глупцом. На ключевые посты в Агентстве недалеких людей не назначают. Негласные, но тесные, хитроплетеные связи с миром крупного капитала, сложнейшие геополитические игры, скрытое финансирование из всяческих «фондов» тайных проектов практически во всех уголках земного шара — тупицам, людям бесталанным, равно как чинушам из категории «каменных жоп», в столь деликатных сферах делать нечего.

Графтон пришел не на пустое место, но это не означало, что он намерен сидеть сложа руки, почивая на лаврах, доставшихся ему от предшественников. Свою штаб-квартиру вскоре после приезда в Прибалтику он перенес из Таллина в Вильнюс, так ему было удобнее осуществлять функции «куратора». Ко времени появления Графтона в этих краях силовые структуры республики уже были в должной мере укреплены надежными кадрами, преимущественно этническими литовцами, принявшими, вслед за президентом, двойное гражданство, США и Литвы. И хотя подобные вещи противоречат федеральным законам, госдеп в данном случае, что называется, дал «добро».

Графтон в этом плане был исключением. У него нет литовских корней, язык, соответственно, тоже не знает. Да ему и без надобности: в администрации президента и в верхушке силовых министерств многие бегло говорят по-английски. К тому же водитель, он же бодигард Графтона, одновременно состоит при нем переводчиком.

Его уход в отставку, равно как и нынешний скромный статус советника, всего лишь тактический маневр, предпринятый в интересах дела. Он, как и прежде, курирует по линии американских спецслужб регион, в который входят страны Балтии и западный анклав России, находясь при этом в самом эпицентре событий.