Александр Тамоников - Детонатор

— Все в порядке, — сказал Шурыгин.

Его научили, что и как говорить. На него вывела Ивета, которая не утаила ни одного из известных ей секретов. Теперь Шурыгин сидел на кровати в одних трусах и делал то, что ему было велено. Жену пристегнули наручниками к перилам в холле, предварительно убедившись, что у нее в пределах досягаемости нет телефона или компьютера. Да, Левич и Королев были настроены очень серьезно. Перечить им стал бы разве что безумец, а Шурыгин был в своем уме. Правда, рассудок его слегка помутился от страха и неотвратимости возмездия. Ему вменялось в вину пособничество террористам. Лучше бы он просто кого-то убил или ограбил. Светило пожизненное. Заявив, что все в порядке, Шурыгин сильно покривил душой.

— Тогда что у тебя с голосом? — допытывался Матвеев. — Как будто с удавкой на шее разговариваешь.

— Простудился немного, — соврал Шурыгин, а сам подумал, что готов хоть воспаление легких подхватить, лишь бы происходящее оказалось кошмарным сном.

Королев пощекотал ему затылок стволом пистолета: повеселей, мол.

— Температура? — спросил Матвеев.

— Тридцать семь и пять, кхе. Сам виноват. Сквозняк в кабинете устроил.

— Осторожней надо, Сашок. Не маленький.

«Ты для этого позвонил, гад? — подмывало крикнуть Шурыгина. — Чтобы нотации мне читать?»

Вслух же он произнес совсем другое:

— Пройдет. Ты чего звонишь, брат? Который час, знаешь?

— Знаю, — ответил Матвеев. — Вопрос срочный возник.

— Задавай свой вопрос.

— Как у вас в городе? Тихо?

Королев снова приставил пистолет к затылку Шурыгина.

— Сейчас да, — ответил тот. — А вечером заварушка одна приключилась.

— Какая заварушка?

Обернувшись, Матвеев увидел, что Марцела сама взяла обновки и теперь вертит их перед глазами, решая, как с ними быть, но почему-то это его перестало волновать после услышанного.

— Да взяли тут одного, — сказал Шурыгин. — Буров его фамилия. Не из ваших?

— Допустим, — произнес Матвеев и получилось это у него хрипло, хотя сам он не простыл и был здоров как бык. — Продолжай.

— Короче, концерт у нас сегодня был, а за залом наблюдение велось. Спецы из Антитеррористического центра сейчас землю роют, ищут тех, кто автобус в Вологонске взорвал, ну ты знаешь.

— Слышал что-то такое.

— Так вот, — все увереннее продолжал брат, — им подозрительным этот Буров показался. Он с пультом на улице стоял. За углом здания.

— Идиот, — вырвалось у Матвеева.

— Наверное. Потому что, когда к нему подошли проверить документы, он деру дал. Ну, получил пулю в спину.

— И что?

— А то, что окочурился Буров. Его даже допросить как следует не получилось.

— Успел что-нибудь сказать? — спросил Матвеев, следя за отражением полячки в черном оконном стекле.

Она таки решила переодеться. Только теперь это было лишним.

— Успел, — ответил Шурыгин. — Сообщницу свою выдал. Сейчас сверюсь с записями… Ага, Ивета Янсонс. Из Прибалтики. При ней якобы взрывчатка находилась.

— Ее… — прежде чем закончить вопрос, Матвеев был вынужден проглотить слюну, — тоже взяли?

— Ушла, — сказал Шурыгин, подчиняясь тычку пистолета. — Был объявлен перехват, но она успела вырваться за пределы города. Телефон ее известен, на него поступали звонки, но она не отвечала, так что засечь местонахождение не удалось. Вот пока и вся информация.

— Спасибо, Сашок, — сказал Матвеев и поспешно отключил мобильник, чтобы брат не успел напомнить, что «спасибо» в карман не положишь.

Паника, охватившая было его, отступила. Еще не все потеряно, хотя, конечно, требовалось сматываться отсюда.

— Одевайся, — сказал он, приготовившись вызвать Юрчиса, чтобы пересказать ему полученную информацию.

— Зачем? — удивилась Марцела.

— Затем, что сейчас не до тебя.

Пока, возмущенно сопя, полячка выполняла распоряжение, майор полиции Шурыгин заискивающе смотрел на Левича и Королева, обменивающихся короткими репликами.

— Я все правильно сделал? — спросил он с надеждой.

— Ты про разговор с бандитом? — прищурился заместитель начальника Управления Антитеррористического центра. — Да. А все остальное — нет.

Он отвернулся, а Шурыгин поспешно сдвинул ляжки, чтобы с ним не приключилась ненароком неприятная неожиданность. Ему было страшно. Так страшно, что он даже скулить и плакать был не в состоянии.

Когда, наконец, позвонила Ивета, Юрчис весь извелся от тревожного ожидания. Он снова напялил очки, хотя при электрическом свете это было неудобно, отказался от еды и бродил по комнате, как волк по клетке.