Андрей Таманцев - Пешки в Большой игре

— Я знаю только телефон. Один. Не знаю, домашний или...

— Пиши.

Роман взял ручку и склонился над бумагой, а Сергей тем временем достал из хлебницы горбушку черного хлеба, положил рядом с водкой и огурцами на стол, сел снова напротив Шафрана и открыл бутылку водки.

— И последний вопрос: что ты знаешь о суперсейсмографе.

Вот этого вопроса Шафран никак не ожидал. И это не ускользнуло от взгляда Сергея. Наконец хоть кто-то что-то знает про эту чертову машину.

— Ну? — поторопил он Романа.

— А что вы хотите знать о сейсмографе?

— Во-первых, где он?

— Он в надежном месте.

— Где?!

— Куляб, — тихо сказал Шафран. — Один наш депутат, в смысле из нашей фракции, когда-то работал в КГБ, он сам принимал участие в закрытии проекта. Вот он и рассказал. Иванова как раз это больше всего интересует. Но Петрович, в смысле Круглов, ему ничего не говорит, боится, что тот выкинет его из дела.

— Где в Кулябе?

— На заброшенном полигоне какой-то воинской части.

Шафран говорил правду, он боялся теперь — не того, что окажется не у дел, он боялся за свою жизнь. Слишком серьезными оказались ребята, которые интересовались проектом.

Сергей наклонил бутылку. В стакан до краев булькнула водка. Граммов двести получилось.

— Давай.

Шафран вопросительно взглянул на него. Сергей утвердительно кивнул:

— Пей.

— Что, все?

— Все.

— Мужик, я это...

— Пей, Роман, а то козленочком станешь.

На столе перед Шафраном появился пистолет. Официальный помощник депутата Круглова взял стакан в руки и, давясь и морщась, принялся глотать холодную водку. Когда он глотал последние капли, то уже задыхался и на глазах его выступили слезы.

Роман с шумом выдохнул и захрустел огурцом. Перед глазами все поплыло, в голове постепенно зашумело.

— Давай, усугуби-ка, Рома, это дело, — торопливо произнес Сергей и вложил в его руку еще один полный стакан.

Шафран хотел что-то возразить, но способность мыслить стремительно покидала его.

Еще огурчик, потом сигарету в зубы.

— Ну, бывай, Роман.

Сергей хлопнул его по плечу и быстро удалился.

Роман Шафран просидел пару минут на табурете, пытаясь попасть сигаретой в рот, а потом покачнулся, еще раз покачнулся и наконец свалился совершенно без чувств на пол.

11 октября. Обстановка в секторе Газа на границе Израиля и Палестины остается напряженной. Израильским войскам то и дело приходится открывать ответный огонь С обеих противоборствующих сторон количество жертв уже перевалило за двести человек Главари чеченских незаконных вооруженных формировании сообщили журналистам, что собираются выехать в Палестину для помощи, как они выразились, «своим братьям мусульманам» (НТВ).

После этого звонка Круглова все утро колотил озноб, и в конце концов он не выдержал и отправился домой...

Как и договорились, он позвонил Олегу Григорьевичу сегодня ровно в половине десятого, чтобы назначить встречу, на которой сам же настаивал.

— Да-да, — сказал Олег Григорьевич, — конечно, можно встретиться. Так вы хотите сегодня?

— Я не понимаю. Вы сами назначили.

— Владимир Петрович, я готов встретиться в любое время, но, простите, даю вам время хорошенько все обдумать. Согласитесь, что ваши признания больнее всего ударят по вас же. Тут, знаете ли, изменой Родине пахнет.

— Я не изменял Родине!

— Уверены?

— Я... Что вы хотите этим сказать?

— Я только спрашиваю: вы уверены?

Круглов замолчал.

— Вот и подумайте, Владимир Петрович. Или все-таки вы настаиваете на встрече?

— Нет, — не сразу выдавил из себя Круглов.

Вот тогда ему стало по-настоящему страшно. Вот тогда он бросил все и поехал домой. Ему действительно надо было все хорошенько обдумать.

Он очень устал.

У него болела голова и покалывало сердце.

Надо было обязательно принять лекарства и лечь.

Пощелкав кодовым замком и открыв двери подъезда, Круглов вошел внутрь, прошел мимо консьержки, которая только молча взглянула в его сторону, и вызвал лифт.

С грохотом раскрылись автоматические двери, и через три секунды кабина унесла депутата на восьмой этаж.

Круглов задумчиво расстегнул пуговицы пиджака и нащупал в кармане ключи от квартиры. Кабина вздрогнула и остановилась. Раскрылись двери. И прямо перед Кругловым возникла девушка в длинном платье, с длинными светлыми волосами, сумочкой в руках, правда, с каким-то слишком грубым для женщины лицом.