Андрей Таманцев - Псы господни

— Германия?

— Йа-йа!

— Польша?

— Естесьмы.

— Россия?

— Тут! — послышался смех земляков.

Джазмены-старички классического бэнда, которые свинговали неподалеку, казались в сумерках настоящими неграми. Трубач закатывал белки глаз, стоило кому-то из туристов направить на него фотоаппарат.

— Сюда бы Трубача, — не выдержал Муха, — Вот бы кто порадовался.

Джаз-бэнд обогатился на несколько долларовых бумажек, брошенных ими в огромную шляпу, — в поминовение погибшего товарища-музыканта.

Они посидели на траве у воды, праздным глазом поглядывая на пестроту огней.

— Я бы лучше на концерт сходил, — сказал Артист. — Правы все-таки хиппи: «Make love — not war».

— Это что? — поинтересовался Боцман.

— "Занимайся любовью, а не войной", — объяснил Муха.

— Травку и «порошок» им, между прочим, поставляют тоже Амир и Тимур, — заметил Боцман. — Чтоб они занимались любовью на траве.

— В чем-то я завидую им, — сказал Док. — Даже тому, что отсюда они поедут не на стройки комсомола, а в Голландию — покурить официально разрешенную марихуану.

— И кем бы ты был сегодня, если бы вместо политинформаций посещал курильни? — спросил Пастух.

— Не знаю. Скорее всего — никем, а может быть — счастливым беззаботным человеком.

— Сто лет не чувствовал, что отдыхаю, — признался Голубков.

— А вы здесь когда-нибудь раньше бывали, товарищ полковник? — спросил Муха.

— В шестьдесят восьмом, с танковой бригадой, — холодно сообщил Голубков. — В звании лейтенанта.

— А я на Чесне рыбачу, когда захочу отдохнуть, и ничем не хуже. Приезжайте, — позвал Пастух.

— Ушицу сварганим, — поддержал Муха.

— Все, кто вернется, — отметил Артист.

— Что-то ты нервный стал, Семен, — проговорил Док. — К работе эмоции примешиваешь.

— А ты не примешиваешь?

— Когда работаю — нет, — резко ответил Док. — Это потом я могу думать, ненавидеть, гордиться собой. А во время работы я спокоен, как машина.

— Многие и потом ни о чем не думают, — сказал Пастухов. — И вообще никогда не думают.

— Вам, ребята, замполит нужен, — сказал Голубков. — Вот всем хорошая группа: инициативная, надежная, профессиональная, самостоятельная, а чего-то вам не хватает... Или, наоборот, что-то у вас лишнее...

Док посмотрел на полковника:

— Вы, Константин Дмитриевич, хотите невозможного. Если группа способна на самостоятельные действия, значит, она совершает мыслительные процессы. А человек не может думать только в строго отведенных рамках. Он начинает думать обо всем на свете. Даже, представьте, о начальстве и его приказах. Как это ни печально...

— Спокойно, — остановил его Пастух. — Действия начальства, если будет желание, обсудишь у меня на Чесне после выполнения боевого задания.

— Наверное, нелегко бывает нас прикрывать перед Нифонтовым, — пытаясь смягчить возникшую неловкость, заметил Муха полковнику, снова нарушая тонкости субординации.

— И это не нашего ума дело, — отрезал Пастух.

— Вы — самая результативная группа из всех, с которыми я работал, — сказал Голубков. — Думайте, ребята, о том, чтобы и в ближайшие дни вернуться с результатом. И с целой головой. Но в первую очередь — с результатом. Так обстоят дела на этот раз.

— Это понятно, как божий день, — ответил Боцман. — Считай, кашу эту мы сами для себя заварили.

— Это не так, — возразил Голубков. — Дудчик давно готовил предательство, и каша эта заваривалась без вашего участия. То, что вы оказались в самой гуще, дает нам некоторые преимущества. Без вас мы могли бы и до сих пор не знать о существовании Амира и вообще работать вслепую.

— Может быть, позвонить этому Игорю в посольство? — предложил Пастухов. — Сумеет ли он все приготовить?

— Я уже связался с Нифонтовым, — сказал Голубков. — Так что Заславский, думаю, уже получил от своего начальства накачку на полную катушку.

Группа отдыхала, потом неспешно добиралась до гостиницы в позванивающем трамвайчике. Они не знали, как в Праге рассчитываются за проезд, и не купили проездные талончики, на которых другие пассажиры бойко отмечали в специальных автоматах дату и время посадки. Так что ехали зайцами. Боцман, отвечавший за общую кассу группы, прикидывал, хватит ли у него чешских крон, чтобы оплатить штраф за шестерых, и возьмут ли контролеры доллары. Впрочем, оказалось, что в Праге никто зайцев не ловит.

Голубков размышлял по дороге о том, что в группе давно назрел кризис. Это видит генерал Нифонтов, это видит он сам, это не секрет для командира группы Пастухова и для глубоко мыслящего Дока. В американской группе специального назначения с каждым из бойцов бесконечно занимался бы штатный психоаналитик, без его допуска ни одного из людей не отправили бы на задание, им старались бы обеспечить отдых и психологическую разгрузку... А, что там рассуждать об Америке...