Джек Хиггинс - Операция «Экзосет»

– Нет, не хочу.

Бородатый застонал и попытался сесть. Длинноволосый обессиленно обнял дерево.

– Что нам сделать с этими скотами? Сдать в полицию? – спросил Монтера.

– Не надо, оставь их. Они уже получили свое.

Рауль и Габриель пошли к воротам.

– Удивительно, просто удивительно! – говорил Монтера. – Я прилетел только вчера. У меня нет твоего парижского адреса, но я звонил тебе в Лондон. Никто не ответил.

– Конечно, нет! Ведь я же здесь! Но почему ты здесь? Ты же был на войне. Почему ты не в Буэнос-Айресе?

– Длинная история. Я остановился недалеко, прямо через дорогу, на авеню де Нейи. А ты где живешь?

– Моя квартира на улице Виктора Гюго.

– Тоже недалеко, – улыбнулся он. – Ко мне пойдем или к тебе?

Ее радость была так велика, что на какое-то время она забыла обо всем на свете.

– О, Рауль, как я рада видеть тебя!

– Счастливый случай снова свел нас. Наверное, это судьба!

Ее глаза искрились счастьем, на губах была улыбка, которую он так хорошо помнил.

– Кажется, тебе сейчас не помешала бы горячая ванна, – сказал он.

– Моя машина стоит возле конюшни.

– Так чего же мы ждем?

Он обнял ее за талию одной рукой, держа в другой поводья лошади. Они направились к выходу из парка.

Когда Монтера и Габриель ушли, Тони Вильерс и Харви Джексон появились из-за деревьев и приблизились к двоим нападавшим. Бородатый поднялся на ноги. Он держался за сломанную руку, сморщившись от боли. Длинноволосого опять тошнило.

– Я сказал вам напугать ее немного – и все! – рявкнул Вильерс. – Но вы начали умничать. И получили то, на что сами напросились!

Джексон достал из бумажника несколько банкнот и сунул их в карман рубашки бородатого.

– Пять тысяч франков.

– Мало! – заявил бородатый. – Он сломал мне руку.

– Значит, тебе не повезло, – на плохом французском ответил Джексон.

Вильерс был зол. Он вспомнил, как Габриель билась в руках этих негодяев. Отчасти он злился на себя, потому что сам устроил этот спектакль.

– Мы можем тебе и вторую сломать, – угрожающим тоном пообещал он.

Бородатый в испуге отшатнулся.

– Нет! Хватит, все нормально!

Он схватил молодого здоровой рукой за плечо и потащил за собой. Через минуту они скрылись.

Джексон презрительно сплюнул.

– Хулиганье! Ни на что не годятся.

Вильерс не ответил. Он уже шел к дороге, мрачно опустив голову.

Квартира ну улице Виктора Гюго была большая и просторная. Высокие потолки, большие окна. Мебель простая, но очень оригинальная, светло-зеленые шторы, несколько картин импрессионистов на белых стенах.

Монтера погрузился в огромную малахитовую ванну, утопленную в пол. Габриель вышла из кухни, совершенно обнаженная, держа поднос с двумя чашками чая. Она подала ему одну чашку и тоже спустилась в ванну.

– За нас! – сказал он, подняв чашку.

– За нас.

В этот момент она была готова забыть ужасную ситуацию, в которой оказалась, она могла думать только о настоящем и наслаждаться близостью с любимым человеком.

Рауль удобно привалился к стенке ванны и сделал несколько глотков чая.

– Тебе не кажется, что все это уже было с нами когда-то?

Она нахмурилась и провела пальцем по полузажившему рубцу длиной шесть или семь дюймов на его плече.

– Откуда это?

– Осколок снаряда. В тот день мне просто повезло.

Ей пришлось притвориться, что она ничего не знает.

– Так ты летаешь? Летаешь на Фолкленды?

– Мальвины, – поправил он. – Никогда не забывай об этом. Да, я летаю на штурмовиках «Скайхок». Он называется «Габриель», и его каждый день показывают по телевизору в «Новостях», даже по несколько раз.

– Ты шутишь?

– Ничуть. Твое имя написано на борту большими красивыми буквами, как раз под кабиной. Так что ты все время со мной, когда я летаю в залив Сан-Карлос, любовь моя.

Она вспомнила, как однажды в магазине «Харродз» видела по телевизору бой в заливе Сан-Карлос, вспомнила голос комментатора, звуки взрывов и горящий самолет.

– Да, – грустно продолжал он, – кто бы мог подумать, что я стану звездой телеэкрана в таком возрасте!

– В твоем возрасте летать на реактивном самолете просто глупо! – Она нежно погладила его по щеке. – Там очень опасно, Рауль?

Его глаза наполнились болью воспоминаний.

– Когда я улетел из Рио-Гальегоса, мы потеряли почти половину наших летчиков. Молодые, здоровые ребята, Габриель! Им бы еще жить да жить!

Она инстинктивно почувствовала его боль.