Джек Хиггинс - Операция «Экзосет»

– Что ты имеешь в виду?

– Мне уже сорок пять. В июле стукнет сорок шесть. Как долго ты шла ко мне! Но все же пришла наконец. Я не спросил, какой у тебя знак Зодиака?

– Козерог.

– Ужасная комбинация. Лев и Козерог. Совершенно безнадежно.

– Так уж безнадежно?

Она поцеловала его, и через мгновение он уже спал.

Габриель стояла у окна, смотрела на сад и думала о Рауле. В гостиной зазвонил телефон. Она торопливо вышла в другую комнату и взяла трубку. Это был Фергюсон.

– Привет, Габриель! Какие у нас новости?

– Никаких.

– Он сейчас с вами?

Габриель вздохнула.

– Да. Спит в другой комнате.

– Обстановка накаляется. По всем признакам, они готовятся к нападению. Вы уверены, что он остается в Лондоне?

– Да. Абсолютно уверена.

– Отлично. Я еще позвоню потом.

Габриель положила трубку. В этот момент она ненавидела Фергюсона так, как никого другого в своей жизни. Рауль Монтера вдруг резко вскрикнул. Она бросилась в спальню.

Этот сон был таким реальным, каких он еще никогда не видел. Он летел в самолете, который превратился в решето. В фюзеляже зияли огромные дыры. Он даже слышал, как дребезжат оторванные куски обшивки, и чувствовал запах горящего масла и дыма. В панике он пытался открыть плексигласовый колпак, но не мог.

– Боже милостивый, не дай мне сгореть! – шептал он.

Колпак наконец слетел. Его пальцы были в крови. Он начал выбираться из кабины, но его вдруг накрыла большая черная тень. Он поднял голову и увидел огромного орла, который стремительно пикировал на него, выпустив острые блестящие когти. Еще мгновение – и когти вонзятся в его тело. Он закричал от ужаса и проснулся. Над ним склонилась Габриель.

Они сидели вдвоем в большой ванне, друг против друга, и пили чай из тонких фарфоровых чашек. Монтера курил сигарету.

– Чай превосходный, – сказал он.

– Для тебя чай намного полезнее, чем кофе.

– Все, с этого момента кофе для меня не существует.

– Орел снижается. Остается сделать только одно.

– Что именно?

– Ты сам сказал. Опустить закрылки, «тормознуть». Даже орел может промахнуться.

– Великолепно! Из тебя получился бы отличный летчик. – Он встал и потянулся за полотенцем. – Что будем делать дальше?

– Я бы еще раз хотела посмотреть этот спектакль – «Кошки».

– Билеты достать невозможно. – Монтера стал одеваться.

– Считай, что это вызов тебе.

– Принимаю. А потом – ужин, хорошо?

– Хорошо. У «Дафны». Сегодня мне хочется французской кухни. И закажи отдельную кабинку.

– Как вам будет угодно, сеньорита, – галантно ответил он по-испански.

Когда Монтера надевал свою летную куртку, из кармана выпал бумажник. Среди высыпавшихся из него бумаг оказалась небольшая фотография. Габриель подняла ее. На снимке была женщина, сидевшая на стуле с прямой спинкой. Тщательно причесанные волосы, несколько надменное лицо аристократки. Рядом с ней стояла высокая девочка в белом платье, с большими черными глазами.

– Какая красивая! – воскликнула Габриель. – Она похожа на тебя. А с твоей мамой, кажется, трудно иметь дело.

– Трудно иметь дело с доньей Еленой де Монтерой? О нет! Не всегда. Только в большинстве случаев.

– Ладно, отправляйся! – Она собрала выпавшие бумаги, сложила их обратно в бумажник и протянула ему. – У меня еще много дел.

Он улыбнулся, шагнул к двери, но остановился. Когда он обернулся, улыбки уже не было. Он смотрел на нее серьезно и даже чуть-чуть печально. Габриель подумала, что он какой-то беззащитный в своей черной рубашке с расстегнутым воротом и в старенькой кожаной куртке.

– Ты в самом деле выглядишь роскошно, – сказала она.

– Я полжизни провел в воздухе, но ничего там не нашел.

– Теперь у тебя есть я.

– Да, и вот что я хочу тебе сказать... – Рауль опустился на одно колено рядом с ванной. – Как ты думаешь, не согласилась бы ты выйти замуж за одного немолодого летчика, который считает, что стал слишком стар, чтобы летать, и поэтому отличается несносным характером?

В ее глазах появились слезы. Она поцеловала его, потом оттолкнула от себя.

– Ну иди же! Отправляйся!

– Иду. – Монтера достал из бумажника фотографию. – Оставь ее у себя.

Дверь за ним закрылась. Габриель осталась одна. Из ее глаз катились слезы. Она думала о Фергюсоне и желала, чтобы он умер.

Фергюсон сидел за столом у себя в квартире на Кавендиш-сквер вместе с Фоксом, когда дверь распахнулась и в комнату ворвался Вильерс, оттолкнув в сторону Кима, прежде чем тот успел доложить о нем.