Стивен Хантер - Гавана

Новости повсюду были одни и те же, если это можно было назвать новостями. Ничего определенного. Никаких признаков. Никаких следов. Ни сыщики, ни агентурная сеть ничего не сообщали. И все же в воздухе витало какое-то гнетущее чувство. Языческий праздник был великолепным прикрытием для некоей насильственной акции. Все пьяные, все глупые, все (или почти все) сексуально возбуждены и неспособны думать ни о чем плохом. Возможно, все это было чистой интуицией или предрассудками. Возможно, людей сводили с ума звезды. Возможно, так на них действовало лето, усиливавшийся с каждой минутой зной, ром, обнаженные женские плечи, красивые женские ноги и гладкая женская кожа.

Стоп! Кто-то подслушал, как кто-то сказал, что что-то приближается...

Да. Карнавал.

Нет. Что-то другое.

Это. Это? Да, идиот, именно это!

Когда?

Во время карнавала.

Кто стоит во главе?

Сам знаешь кто.

Назови его имя.

Имя — это тайна. Не могу сказать. Даже у стен есть уши, так что лучше помолчать. Но что-то приближается.

Вечером, после обеда с неизменными партнерами по теннису Биллом и Тедом, они сидели на террасе одного из особняков «Юнайтед фрут» в Вилла-Аллегре и любовались видом на город, открывавшимся с вершины холма. Пили мохитос, затягивались дорогими сигарами с расположенной неподалеку табачной фабрики «Сезар Эскатанте», наслаждались прохладой антильского летнего вечера, звездами, легким ветерком с моря, звуками мамбо и стуком барабанов: гуляки готовились к еще одной веселой ночи.

— Ребята, надеюсь, вы в курсе происходящего, — сказал Тед.

— В курсе, — ответил Роджер.

— Роджер, я знаю, что вы с Уолтером мастера по части тенниса. Но... есть игра и покруче. Компания поставила на кон миллионы. Ее финансовое положение целиком и полностью зависит от здешней политической стабильности. Со временем мы перебазируемся в Панаму или другую страну Центральной Америки, однако... Роджер, я надеюсь, что вы держите руку на пульсе событий.

— Сэр, — сказал Роджер, — мы еще несколько месяцев назад поняли, куда ветер дует, и готовы к этому. Проведение упреждающей акции не в нашей компетенции, но Перл-Харбор не повторится. Тогда мы сидели и чесали задницу. Можете не сомневаться: если что-нибудь случится, мы будем во всеоружии. Мы знаем, откуда это идет, и вовремя приняли некоторые чрезвычайные меры. Вашим бананам ничто не грозит. Ваши ананасы никто не тронет. Ваш сахарный тростник не сгорит.

— Вот и ладно, — ответил Билл. — Я пью за банановую империю. За то, чтобы в Соединенных Штатах Америки всегда были бананы. И за двух парней, которые непобедимы на корте и будут такими же непобедимыми в политических битвах.

Уолтер, которого в последнее время стали все чаще называть «Френчи», во время доклада Роджера сидел тихо. Он вел всю оперативную работу: мотался по острову, встречался с копами, осведомителями, гангстерами, надсмотрщиками на плантациях и симпатичными университетскими профессорами — в то время как Роджер летал в зарубежные командировки, лоббировал, представительствовал и красовался. Уолтер трое суток не смыкал глаз и мечтал хорошенько выспаться.

— Что мы знаем? — спросил Тед. — Не ту чушь, которую вы включаете в отчеты или сообщаете послу, а по существу.

Забавно, но бедняга Роджер и сам не имел об этом понятия. Насчет деталей он был не мастак.

— Уолтер, вы не могли бы просветить ребят?

— Конечно, Роджер. Мы знаем, что тайная полиция месяц назад чуть не убила одного честолюбивого местного лидера, который с помощью красноречия разжигал инстинкты толпы. Однако ему удалось бежать. Похоже, эту неуклюжую акцию предпринял отдел политического сыска на свой страх и риск. Парень исчез — то ли в трущобах Сантьяго, то ли в соседних городках или на фермах. К тому времени мы уже следили за ним.

— Вы знаете, где он теперь?

— Гм... не совсем. Он хитер, умен, коварен, чрезвычайно целеустремлен и, возможно, психически нестабилен. Ему не хватает хладнокровия, и если что-нибудь идет не так, он начинает лезть на стену. Но мы не пытаемся удержать его от насильственных действий; нет, время, когда мы мечтали спустить дело на тормозах, ушло. На сей раз мы надеемся, что он действительно что-то предпримет. И думаем, что это случится в самое ближайшее время. Он нетерпелив. И мелковат, несмотря на все его таланты. Если он что-то сделает, неважно что, мы быстро найдем на него управу.

— Какую, мистер Шорт?

— Прошу прощения, сэр. Не могу сказать. Гриф «совершенно секретно».