Стивен Хантер - Гавана

— Мы таки сделали из тебя снайпера, Эрл.

— Тогда уж заодно выкрасьте мне физиономию зеленой краской. Может, сойду за куст.

— Эрл с зеленой рожей... Это будет зрелище не для слабонервных.

В четыре часа «форд» вернулся. Офицеры были в накрахмаленной и отутюженной летней форме и сильно отличались от потных морпехов, которые провели на солнцепеке несколько часов.

Подходить они не стали. Просто припарковались и подождали.

Эрл следил за капралами, быстро и умело чистившими, смазывавшими и проверявшими винтовку. Дождавшись кивка, он положил винтовку и две бурые коробки с франкфуртскими патронами в специально захваченный футляр для охотничьего ружья, пожал хозяевам руки и пошел к своим провожатым.

— Эрл, надеюсь, ты знал, что делал, когда связался с этими типами, — сказал на прощание Рэй.

— Я тоже на это надеюсь, — ответил Суэггер.

Эрл принял душ, надел чистую рубашку, облачился в костюм и в сопровождении двух спутников пошел в клуб. Скучающие местные офицеры и их скучающие жены смотрели на него, как на особу королевской крови, хранящую инкогнито. Кое-где он замечал офицеров морской пехоты-некоторые лица казались ему смутно знакомыми. Отчаянно хотелось подойти к ним и сказать: «Эй, я — Эрл Суэггер военно-морская пехота США. Ничего, если я присоединюсь к вам?» Он знал, что ему ответили бы: «Садись с нами, старина. Расскажи, как ты воевал на Тихом океане, а мы расскажем, как воевали сами». Но, увы, это было невозможно. Он съел хороший бифштекс и салат, но от крепких напитков отказался. Его спутники, выпившие по паре коктейлей, изрядно осоловели и, как последние болваны, начали болтать про «это» (что означало представляемое Суэггером ЦРУ). Обоих одолевало любопытство.

— Как там? — спрашивали они. — Очень высокая степень секретности? Трудно к вам поступить?

Он не знал ответов на эти вопросы. А если бы и знал, не ответил бы. Эти щеголеватые, хорошо образованные малые никогда не попадали в строй, пристраиваясь в тыловой разведке, связи или при штабе. Нет, неправда. Было несколько парней, которые...

Тут подошел моряк с фуражкой в руках и что-то прошептал на ухо лейтенанту Дэну, после чего тот сразу нахмурился.

— Известие от Роджера, — сказал он. — Не суждено вам переночевать на базе. Вас хотят видеть в городе.

— О'кей, — ответил Эрл. — В Гаване?

— Нет, в Сантьяго. До него всего час езды. Мы доставим вас на служебной машине. Говорят, в Сантьяго что-то должно случиться.

— Что бы это могло быть? — задумался Эрл.

— Может быть, война? — предположил лейтенант Дэн.

— Скорее оргия, — возразил офицер помладше. — Эй, мистер Джонс, возьмите меня с собой!

— Джерри, о чем ты говоришь, черт побери?

В ответ Джерри выдохнул только одно сладострастное слово:

— Карнавал.

Спешнев пытался раздобыть нужную информацию, но ничего не получалось. В Сантьяго шел карнавал, и те, кто еще не успел напиться, думали только о выпивке. Вечер, музыка, стук барабанов, кипение крови, поиски приключений, бесконечные возможности...

Он начал с Пласа-де-Армас, зеленой площади в центре Сантьяго, от которой к порту тянулись шумные улицы. Зашел в вестибюль гостиницы «Каса Гранде», потом вышел оттуда и начал описывать все более и более широкие круги, уворачиваясь от козлов, на которых, сидя верхом, катались по площади дети; вряд ли козлы и дети могли знать что-то полезное. Затем посетил огромный собор Святой Ифигении, где молящиеся зажигали свечи, а священники что-то бормотали, как заговорщики, но тут же умолкали при приближении незнакомца. Это было единственное место, где в воздухе не ощущался запах любви, удовольствия и сигар — только бормотание священников и жаждущих исповедаться, получить возможность совершить за этот языческий уикенд новые грехи и снова покаяться в них.

Спешнев прошел мимо самого старого здания Кубы, построенного завоевателями в тысяча пятьсот шестнадцатом (шел тысяча девятьсот пятьдесят третий, но завоеватели все еще оставались здесь), и наконец очутился в самом сердце города — Калье-Эрдиа, средоточии баров и туристов. Последние, уставшие от вульгарной Гаваны, устремились в Сантьяго, решив поискать более изысканных ночных развлечений. Возможно, им даже не придется платить за удовольствие: сегодня все будет даром. Царившее вокруг возбуждение напомнило ему Каталонию тридцать шестого года; но там была настоящая война, речь шла о революции, хлебе и свободе, а не о сексе, и вместо женщины приходилось обнимать самое смерть. Кроме того, в Барселоне тридцать шестого года туристов не было вообще, а в Сантьяго пятьдесят третьего их было слишком много.